История борьбы советской власти с русской православной церковью.
… В 1923 году большевики судили Петербургского Митрополита Вениамина. Обвиняли его в сопротивлении советской власти при изъятии ею церковных ценностей. Сокровища церкви отбирались в пользу как громко объявлялось тогда, голодающих, а в действительности, как выяснилось потом, для увеличения средств на мировую коммунистическую пропаганду.
Подсудимый, которому грозила смерть от суда, даже своих жестоких судей изумлял спокойным равнодушием к собственной судьбе. Он защищал только других, совершенно забыв про себя. Когда один из судей заметил ему об этом, Митрополит сказал: «из всего что я услышал на суде о себе, меня удручило только то, что обвинители называют меня — иерарха русской церкви «врагом русского народа»
Я верный сын своего народа, я люблю и всегда любил его.. Я жизнь свою ему отдал и счастлив тем, что народ, самый простой народ, всегда платил мне той же любовью, и он же поставил меня на то место, которое я занимаю в церкви. Вы поверите мне. …Ведь я по всей вероятности, говорю сейчас публично в последний раз в своей жизни, а человеку, находящемуся в таком положении, принято верить на слово. Владыка-мученик /он был расстрелян несколько часов спустя после этого суда/ из возведенных на него неправд не мог промолчать ту, что показалась ему самой неправдоподобной, самой так сказать противоестественной: будто бы он, иерарх русской национальной церкви мог быть не со своим русским народом, а идти против него…И в словах его прозвучала оценка не только его, личных, отношений к своему народу, а всей русской церкви, которую судили в его лице, к своей нации, к отечеству.
На Западе и на Востоке даже можно встретить разных «знатоков» русских церковных дел. Еще не так давно было заявлено авторитетно профессором Торо мнение, отожествлявшее русское православие с «исламизмом».
Как много еще людей, почтенных своим знанием современности, как например, Монсиньор Эрбиньи/Директор римской католической пропаганды на Востоке, специалист по вопросами восточных церквей при папском престола, бывший по поручению последнего в специальной командировке в Россию в 1923 г./ видящих в «православии» прежде всего “политику» русского царского режима, а в «русской православной церкви» прежде всего политический институт этого режима. Д. Эрбиньи так прямо, без обиняков заявляет об этом в «воспоминаниях о поездке в Россию». 0н прямо говорит, что «русская православная церковь держалась только царизмом». По его мнению «она должна была пасть вместе с падением царизма». И он признается, что «крайне изумлен тому, что этого не произошло’… Трудно сказать правду о
Том, что вводит людей, так мыслящих в их заблуждение.
Русская действительность на протяжении вековой истории своей православной церкви не дает никаких данных для обоснования и оправдания таких «просвещенных» мнений. Напротив, в какой бы самый сокровенный уголок русской жизни не заглянули бы вы, какой стороны ее быта не коснулись бы, какой бы составной стихии в ее сложной культуре не затронули бы, какой самой индивидуально-сложившейся русской натуры не взяли бы за объект своего наблюдения, везде вы встретитесь с той основной определяющей национальной силой, имя которой православие. Возьмите основы русского национального самосознания. Они проникнуты его духом. Познакомьтесь с оригинальной русской философской мыслью, вы найдете отражение в ней православия. Изучите русскую литературу, установите ее глубинные настроения и мотивы их. Опять встретите родившую их силу православия. Прикоснитесь своим познанием к национальной русской песне, музыке, живописи, архитектуре. Везде, как канву творчества, вы увидите религиозно-православный церковный мотив. Вглядитесь в русскую душу- эту странную для Запада загадку Востока. Если Вы сможете снять с нее покров безысходных противоречий и противоположных устремлений, если Вы сумеете рассмотреть главные грани ее сердцевины, Вы найдете в ней исходный аспект православия. Далеко не казенная, а подлинная народная и близкая к истине точка зрения отождествляет «русское” с «православным”, считает синонимичными понятиями «русский» и “православный”, полагает, что не может быть истинно русского человека с не православной душой и допускает превращение всякого инородца в русского лишь при условии восприятия им если не православия /как исповедания/ то во всяком случае, хотя 6ы одной православной настроенности. Ведь приобщение к чужой национальности это восприятие всей общности исторических народных переживаний. В русской же жизни есть ли более полный сосуд такой общности, как православие…
Православие /и никто этого не оспаривает/ благословляло и строило, и охраняло царство в русской земле. Но его /и истинное его собственное царство в русской душе всегда было и больше и обширнее и глубже, чем первое царство московского царя, а потом Всероссийского Императора. Власть царей русских питалась иногда сузить власть православия над русской душой, подчас стараясь направить его влияние только в сторону своих политических заданий. Но до последних дней его задача осталась лишь проблемой, не ставши никогда категорией.
Вековой хранительницей русского православия была на Руси Русская православная церковь. В качестве таковой церковь эта была в России самым первым национальным учреждением, доподлинно- народным установлением, самым обширным и твердым единением чистокровных россиян. Здесь сильнее чем где либо сказывалась и кровь прадедов и их дух. Падение старого государственного режима же вызвало падение церкви.
Напротив, падение это сказалось пробуждением новых сил на путях
к свободе и самодавлению, отозвалось в ней проявлением большей
жизненности и стойкости ….и особенно в ее истинном царстве -национальной русской душе.
Из всех учреждений и в системе старого режима Православная Церковь была самым демократическим образованием. Она обнимала на правах равенства можно оказать всю массу русского всех сословий, всех классов, всех состояний. Духовенство никогда в России не было замкнутой, жреческой кастой. Оно впитывало в себя все элементы народной массы и преимущественно народных низов, а но верхов. Оно жило с этими низами общей жизнью. Действительная жизнь церкви сосредоточивалась в приходе- первичной клетке общей церковной структуры. Приход совпадал или с крестьянской общиной или городским обществом. Жизнь его определялась всецело за жизнью одноименной ему общины. «Пленение» православной церкви светской царской властью, о котором рассказано много историй, ограничивалось кругом церковно-административных дел. Уклад жизни церковной, ее тонус был всегда вне правительственных узаконений и распоряжений. Почти никакие воздействия «сверху» не доходили до «низа»- до прихода. Наоборот же «низ» много¬образно психологически определял собою «верх»… Эта природная и исконная демократичность русской церкви дала ей силу без всяких затруднений и сразу до поставленной цели разрешить ту общую задачу, которую революционные события 1917-18 гг. поставили русской жизни, а именно задачу создать подлинное народное представительство, чтобы узнать подлинную волю национального коллектива по вопросам момента.
Всем памятны попытки разрешить эту задачу в светской мирской среде- все многочисленные съезды различных «делегатов”, совещания, предпарламент, наконец, Учредительное Собрание. Ни в одном из этих опытов не удалось получить настоящего народного представительства. Все кончалось
в конечном итоге партийной подделкой, фальсификацией… И только
в одном случае поставленная цель была достигнута…в ограде Церкви. В эти тяжелые дни может быть в таинственном предчувствии новых кровавых дней Русская Церковь захотела услышать себя, узнать свою волю, созвать свое народное представительство. Она собрала в Москва Поместный Собор.
Вся церковная Россия прислала своих из6ранниковъ, к ним присоединился епископат, призвали людей христианской науки и мысли, и в стране, где все хотело себя сознавать чем то потерянным, бесхозяйным, брошенным, Церковь сразу нашла и Свое Лицо и Своего самодовлеющего, непререкаемого Хозяина и Распорядителя — Собор.
Все светские, квази- народные представительства разошлись в эту годину потерянной воли народной -ни с чем, почувствовав полное свое банкротство, полную свою разобщенность с представляемой ими массой …Большевики захватили власть в стран. Их победа вычерпала из русских душ весь запас родившихся вместе революцией светлых надежд. В мраке беспросветной безнадежности догорели огни последних слабых утешений. Обозначился долгий путь бесконечных страданий, коим должна впредь идти страна на встречу … неизвестному. Но в ограде церкви осталось все нерушимо: осталась воля к жизни, вера в жизнь, надежда на лучшие исходы. Собор укрепляет церковное единство, давая ему новую ясную конструкцию. 0нъ создает программу будущего- новый порядок отношения церкви к миру. 0н освещает путь в неизвестное грядущее выявлением Веры в Бога и Его неизбежную победу над злом. Продукт соборной работы- «Соборное Уложение» . Тело церкви- верующий народ. Он не пассивная масса. Он строитель божьего дела на земле. Пастыри только его благодатные помощники. И в этом Делании нельзя смешивать в одно Божье с Кесаревым. Путь Церкви иной, чем у государства. И она Себя отделяет от Государства. Она желает последнее освещать светом истины и добра, а не служить его земным целям.
В октябрьские дни 1917 года- воя Православная Русь уже чувство¬вала приближение небывалых лютых испытаний. С каждым днем учащались «случаи» революционного воздействия на церковь. Понимание обстановки подсказывало, что эти случаи в дальнейшем должны превратиться в «революционный обычай», а затем вылиться организованную борьбу против церкви. Для всех русских было ясно, что то озлобленное инородческое ядро коммунистической партии, что составляет главною ее силу и мощь, неминуемо должно во встать против Русской Церкви и против нее, «как главного твердого несокрушимого оплота веры и народности» в стране направить всю ярость разрушающих стихий. Московский Собор разделял со всеми русскими людьми горечь этого познания. Но он бестрепетно продолжал свое дело. На улицах Москвы лилась уже кровь в братоубийственной войне. Рвались снаряды над столицей. Одним из них, не без намерения выпущенного большевиками, снесло почти четверть крыши с кафедрального всей России Успенского Собора. Поместный Собор в это время избирал своего поверенного на управление Церковью, своего ответственного представителя -Патриарха.
Из трех кандидатов, намеченных подачей голосов мирян и духовенства, совместно, по жребию, вынутому ветхой рукой столетнего схимника- монаха, специально для этой цели прервавшего свой более чем 30-летний затвор в далекой обители, Патриархом был избран Митрополит Московский Тихон.
Несколько дней спустя под громы непрекращающейся ожесточенной междоусобицы избранный Русским церковным народом предстоятель его церкви пришел в Кремль и в Успенском Соборе и воссел на целых двести лет пустовавший патриарший трон. Смиренный Тихон Патриарх Московский и Всея Руси должен был начать свое служение церкви молитвой за свой народ… за всю Русь и убогую и обильную, и великую и безкровную…
Часть 2. Красный террор 1917-1919 и русская церковь
И этот путь начался. Невозможно воcсоздать точно исчерпывающе детально то, что творилось на необъятном просторе в первые революционные годы 1917-1919. Возможно лишь зарисовать некоторые эпизоды. Будучи типичными, они явятся отдельными рубриками общей схемы и дадут читателю общее познание совершавшегося тогда.
Началось с оскорбления народных святынь с издевательства, глумления над тем, что издавна чтил, чему всегда покланялся русский верующий народ.
Главным местом действия явились главным образом и по преимуществу те районы, где началась в это время и продолжалась потом вооруженная борьба красных с белыми. Население военной зоны было в полной власти победителей. Протест против их своеволия был немыслим. Злая воля не имела преград, и руководившие красными коммунисты пользовались этим оцепенением населения на местах для того, чтобы делать все что угодно.
Наступая на известный населенный пункт красные начинали с того, что мишенью для своей артиллерии выбирали православные храмы. Стреляли иногда и из тяжелых орудий /по собору в Луганске/. В Храме на хуторе Мещерском было произведено 18 выстрелов. Церковь станицы Каменской обстреливали во время богослужения в ней, причем было убито 6 молящихся и ранено 20.
Далее шли разгром и осквернение храмов. Случаи этого рода исчисляются буквально тысячами. В Донской области не осталось почти ни одного храма, избегшего кощунственных действий. Следующие эпизоды дадут характер этих надругательств над святыней.
В г. Луганске, в церкви при Луганской тюрьме по уходу красных из города был обнаружен полный разгром -на полу следы крови, костров, окурки, грязные портянки; из Святого Антиминса вынуты мощи, Евангелие и кресты разломаны и брошены в гряз на полу. Святые Дары выброшены из Дароносицы.
В том же Луганске в храме при женской гимназии разрушен иконостас, иконы из него вынуты и разбросаны на полу, престол вынесен на средину церкви и обращен в обеденный стол.
В храме Тамбовского Полка в Харькове устроили театр, где давались спектакли самого непристойного содержания.
В храме села Полякова Таганрогского Округа устроили конюшню для лошадей.
В храме станицы Кореновской красные обратили алтарь в отхожее место, пользуясь при этом священными сосудами.
Разгромив на х.Новокавказском /Кубанская область/ храм, красные взяли из алтаря священные покровы, плащаницу, священные ризы и частью изрезали, частью навешали на своих лошадей. Парчовые ризы зачастую после таких церковных погромов переделывали на попоны для лошадей. Был целый конный отряд, сидевший на парчовых седлах.
В храме при ст.Борки изорвали все облачения, испортили всю стенную живопись. Не пощадили даже иконы Спасителя кисти знаменитого художника Маковского. В одном из приделов устроили отхожее место.
В Терской области у красных можно было видеть множество кисетов из церковной парчи; у любовниц комиссаров юбки из шелка церковных покровов, встречались попоны для лошадей, причем кресты облачений приходились на крупе лошади.
В ст. Сергиевской латыши Сорокинского отряда, ограбив храм, надели епитрахиль на лошадь, а к ее хвосту привязали крест и так водили ее по площади.
Близ Екатеринослава был разгромлен Тихвинский женский Монастырь. В храме все было разворовано. Иконостас и престол изрезаны кинжалами.
В образах Спасителя и Богоматери на месте уст сделаны отверстия и в них вложены папиросы. Над иконой Спасителя сделана надпись: «кури товарищ, пока мы тут: уйдем, не покуришь.”
В Светогорском монастыре толпа безчинников ворвалась в храм, когда там отправлялось богослужение.0ни вбежали крича: довольно вам молиться, вон из церкви. Вняв общим мольбам, позволили окончить литургию. При этом они ходили по храму, курили, а концу службы служили служившего священника и стали ножницами резать ему волосы и бороду, крича при этом, что будут всех монахов стричь по очереди. И действительно, нескольким монахам были обрезаны волосы. А в это время один из насильников, вбежав в алтарь и открыв царские врата, стоя в них стал кричать: «не выходи, стрелять буду”. Всех молящихся затем выгнали на двор, выстроили в ряды и среди побоев, площадной брани и грубых издевательств стали их обучать маршировке и военным приемам. Одновременно в соседнем другом храме толпа красных кощунственно изображала богослужения. Один из них надев ризу и митру, сел на престол и перелистовал евангелие, а другие тоже в облачениях открывали и закрывали царские врата на потеху своим товарищам. Добыча двухдневного грабежа была вывезена на 38 подводах.
Параллельно с этими оскорблениями церквей и народных святынь осуществлялся кровавый террор в отношении служителей церкви- духовенства.
Вот несколько случаев из горькой русской действительности тех дней /17-19/, опять же типичных и опять же бесчисленных в своей повторяемости на огромных пространствах России.
В Курске священников и монахов заставляли чистить улицы, чистить отхожие места, расчищать железнодорожное полотно. И всю работу они обязаны были проделывать в их профессиональном одеянии с крестами на груди. За улицах выставлялись плакаты с карикатурными изображениями духовных лиц и с
призывами к их уничтожению.
В Царицыне была объявлена мобилизация белого и черного духовенства в возрасте от 18 до 90 лет. Их погнали на полевые работы и по укреплению города. Все монахини были сначала отправлены в «Чека», где комиссарша Савинкова угрожала их всех истребит, как негодный элемент, а затем их отправили на принудительные работы.
В Харькове монахов Покровского Монастыря погнали в первый день Рождества в красноармейские казармы мыть полы, чистить мусорные ямы и отхожие места.
Далее следовали обыски и аресты. К арестованным священнослужителям отношение было исключительно скверное. Их ругали площадной бранью, заставляли делать самые грязные работы по очистке помещений.
О тех моральных пытках и физических испытаниях, которым подвергалось духовенство во время обысков и арестов можно судить по злоключениям Митрофана Архиепископа Донского. На другой день по занятии города Новочеркасска красными в покои Архиепископа ворвалось четверо пьяных матросов, с папиросами в зубах, с револьверами в руках. Они заявили Архиепископу, что пришли искать оружие. Последнего не нашли, но со двора увели лошадей. Через 15 минут явились новые матросы. Их было человек 15. 0ни принялись за новый обыск. Они рвали бумаги, грабили все ценное. Затем стали совещаться, что делать с архиереем. Один из них мальчишка 17 лет заявил: я без него не пойду, я его арестовываю. Повели престарелого иерарха пешком в штаб. Дорога была тяжелая, шла в гору. Несчастный еле передвигал ноги. Издевательствам со стороны конвойных не было конца. Заключили в камеру, где надо было спать на голом грязном полу. Не смотря на то что почти вое население города просило об освобождении старца, власть держала его в заключении целых 10 дней. Наконец, повели его в суд …чтобы там объявить ему, что он ни в чем не виновен и что власть убедилась, что народ очень его любит. На следующей день народ в церкви с плачем радости бросился к своему пастырю, целуя ему ноги, руки и одежду.
В описанном случае боязнь народного гнева, остановила преступную руку красных палачей. Но не всегда так бывало. Через два дня по занятии Киева большевиками в Киевско- Печерскую Лавру явилось трое чекистов. Они пришли к Митрополиту Владимиру и заявили, что пришли отыскать спрятанные в Лавре пулеметы. Никаких пулеметов конечно не нашли, но все же приказали Митрополиту следовать за ними в качестве арестованного ими. Через несколько минут по их уходе в Лавре услышали за стенами ее звук ружейных выстрелов. Когда пошли затем на их звук нашли на пустыре за стенами бездыханное тело Владыки. Медицинское исследование трупа показало, что Митрополита кололи, резали и расстреливали, и что таким образом смерть сопровождалась истязаниями.
В Белгороде Курской губернии Епископ Никодим был арестован в день Рождества Христова. Волнения среди народа очень любившего епископа заставили власть освободить его. Но когда Епископ Никодим в день своего освобождения стал с церковной кафедры призывать к христианской любви и осудил насилие, то был снова арестован и в ночь после ареста был расстрелян в углу тюремного двора. Желая скрыть от народа казнь и боясь отказа красноармейцев казнить любимого пастыря, ему остригли волосы и повели на казнь в солдатской шинели. Расстреливавшие его не знали кого они расстреливают. Точно также было поступлено несколько лет спустя при казни Петербургского Митрополита Вениамина.
В Тобольске арестовали епископа Гермогена, целый день в жестокую стужу водили его почти раздетого по городу, а затем потопили в реке.
Особенно пострадал в Перми Епископ Андроник. Ему сначала вырезали щеки, затем выкололи глаза, обрезали нос и уши, в таком виде провели по городу, а затем бросили в реку.
В Харькове 80-летнего иеромонаха Амвросия перед казней в несколько приемов избивали прикладами.
В том же Харькове старика священника, заступившегося за приговоренного к казни крестьянина, засекли до смерти шомполами и изрубили шашками.
В одной из станиц Кубанской области в ночь под Пасху был во время богослужения замучен священник Пригоровский. Ему выкололи глаза, отрезали уши и нос и размозжили голову.
Священника Г.Никольского приобщавшего молящихся во время литургии вывели из церкви и после всяческих издевательств убили выстрелом в рот, приговаривая: это мы тебя причащаем.
На ст.Чаплино /Екатеринославская губ./был казнен архимандрит Вениамин за то, что заступился за приговоренного там же к смерти б. Земского Начальника. Слабого старика тащили на казнь по перрону, нанося ему при этом удары шомполами. Сила ударов была так велика, что одним ударом была отбита коса. Архимандрит весь окровавленный молчал и только крестился, но ударами по рукам ему умышленно мешали креститься. Затем несчастной жертва отрубили голову.
В Бахмутском у. сельскому священнику Попову предложили отслужить панихиду по самому себе, а когда, он отказался, его тут же расстреляли.
Протоиерей Восторгов в Москве, приговоренный к расстрелу запретил завязывать себе глаза, чтобы иметь возможным напутствовать других с ним расстреливаемых, просил его расстрелять последним.
Пред этим смертники сами, должны были вырыть себе могилу.
Иеромонах Спасова Скита Афанасий перед казней претерпел мучительные истязания. Выведенный на казнь, стал на колени, помолился, а затем поднявшись с колен, благословил стоявшего против него с ружьем в руках палача и поднял руки вверх. Двумя выстрелами красный палач убил только что благословившего его пастыря.
Описанные эпизоды взяты главным образом из хроники происшествий «военной полосы» тех мест, где разыгрывались события гражданской войны.
Но они являются типичными и для «мирных» углов России, т.е, тех местностей, которых эта война не захватила. Теперь когда прошли многие годы, отделившие нас от этих жутких кошмаров, просто не хочется верить правдивости своих воспоминаний о них, а хочется счесть весь этот кровавый ужас страшным болезненным сном. Но увы…это была реальная явь и еще неизжитая доселе.
Часть 3. Русская церковь и советская власть 1919-1925 гг.
1919 — 1921 годы второй этап в истории гонении на Русскую Церковь. Доселе Советская Власть, так оказать официально, только потворствовала этим гонениям, объясняя свое «неблагожелательство» якобы только
к отдельным церковным деятелям их «контрреволюционностью», и кровавые эксцессы относя к «стихийным» проявлениям «народного гнева». Теперь же Советская Власть в сотнях и тысячах брошюр и журналов открыто во всеуслышание объявляет своей задачей уничтожение в стране советов православной религии и православной церкви.
»Для укрепления своего господства над широкими массами буржуазия кроме материальных орудий, имела также и орудия моральные- печать, школу я церковь. С печатью мы покончили, со школою справляемся.. Остается православная церковь самое сильное орудие угнетения и затемнения народных масс. Наша задача не обновить, а упразднить религию и церковь.. Нам надо уничтожить веру в Бога- это отражение гнусных земных отношений, эту веру в рабство и церковь- этот последний обломок политической организации побежденных классов…» »
И сообразно с этой задачей советское законодательство вырабатывает целую систему «легальных» мер для ее решения.
29 января 1919 года советская власть издает декрет «об отделении церкви от государства и школы от церкви». Декрет этот, между прочим, объявляет свободу совести, разрешает исповедовать любую религию, исполнение религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не нарушают прав граждан советской республики. Но все эти декларации остались мертвой буквой, а отделение /уже кстати отметить отделенной по собственному изволению на Московском соборе, избравшем патриарха/ вылилось в ожесточенное гонение против Церкви, в фактическое ее бесправие и настойчивое вмешательство государственной власти в дела церкви, юридически от нее отделенной. Одним из первых шагов в деле осуществления декрета явилась передача регистрации рождений, браков и смертей из церкви в ведение светских гражданских властей. Устанавливая эту вполне приемлемую для церкви передачу, государственная власть стала считать себя в праве вмешиваться в сферу дел чисто церковных. Она стала предписывать священниками совершать церковные браки при отсутствии церковного развода, между тем гражданский развод /даже на основании одностороннего заявления одного из супругов/ организовала вне зависимости от канонических правил. В некоторых местностях нельзя было крестить, венчать и погребать без решения советской власти. Неисполнение этих абсурдных распоряжений власти было основанием для начала уголовного преследования имевшее для священнослужителей самые тяжкие последствия. Вышло так, что Государство стало судьей над священником в сфере отделенных им его церковных дел, стало требовать исполнения своих распоряжений, хотя бы они нарушали каноны православной церкви. Все движимое и недвижимое имущество церквей, монастырей и других религиозных учреждений были признаны достоянием государства и отобраны. Церковное имущество, предназначенное для богослужебных целей было описано и передано общинам в их пользование, но при условии ответственности за вое, что делается от имени церкви, чем порождалась связанность целого прихода перед властью.
Все церковные школы всех степеней как для- целей общего образования, так и для подготовки пастырства были закрыты, а имущество их взято в государственную казну. Во всех школах запрещено преподавание Закона Божьего, исполнение религиозных обрядов, нахождение каких либо святынь. Были районы, где местная власть запрещала в частных квартирах иметь кресты и иконы /Екатеринославская губ., Царицын/.
*
В церкви воспрещена была проповедь на темы злободневного характера, с порицанием того, что затрагивает официальную идеологию. Поэтому нельзя было осуждать даже безбожие, ибо оно было одним из основ официального миросозерцания. Виновные карались со всей жестокостью революционного бессудства. А между тем глумление над религией и ее служителями получает официальное наименование «антирелигиозной пропаганды» и она объявляется обязанностью каждого члена коммунистической партии под угрозами различных партийных взысканий вплоть до исключения из партии за уклонение от исполнение ее /Смотри Партийный Циркуляр- Москва, Правда 31 марта 1921г, N69/
Священнослужители лишены сяких избирательных прав /разъяснение Наркомюста 4 апреля 21 г. за N22 740/
Церковные общины лишены прав юридического лица.
Все священнослужители выселены из домов, бывших ранее церковным имуществом; в некоторых местах не разразилось эти дома сдавать священнослужителям в аренду. Было разъяснено, что служители культа должны жить на доходы от своей профессии, с этих доходов установлен высокий налог в пользу государства. Воспрещено давать им какую другую работу на бирже труда, оказывать им от государства помощь даже в случай их голодовки, при установлении карточной системы для получения товара из государственных кооперативов воспрещено выдавать и даже их семьям зар. книжки, т.е. воспрещено им, духовенству давать и оплачиваемый труд /безразлично какой/ и всякий товар. С другой стороны духовенство признано подлежащим к военной службе, мобилизациям и принудительными работам в пользу общества и государства. /Собрание узакон. и распор. N8 -20г./
Какое течение принял ход церковно-общественных дел в результате применения этих законно- административных мер. Бесправному духовенству пришлось горько бедствовать,..но оно стало работать физически:
Пахать, косить… попасть в положение рядового крестьянина, если не
худшее.. И священник из прежнего, как никак благополучного обывателя предстал пред своей паствой в новом облике, о одной стороны как свой брат труженик, с другой как преследуемый за веру, а часто как мученик за нее, с третьей, как пастырь и советник. Это связало священника с паствой, как никогда раньше….У обобранной, ограбленной государством церкви в разных случаях единственным «хозяином» ее осталась приходская община, ей было надо давать все свое для церковных дел. Приход стал настоящим религиозным единством. Кроме того, о6щие ужасы и бедствия были столь громадны, что душа стала нуждаться как никогда раньше в утешении, успокоении и облегчении. Мученичество и кровь, пролитая за Христа тоже сделали свое дело.. В итоге всех антицерковных мероприятий советской власти, вопреки ее воле ясно для всех в России воскресла живая душа православия.
В то время, как слушатели коммунистических митингов уменьшались в числе, число молящихся в церквах росло. В Петрограде летом 21 в церковной
процессии приняло участие 200-250 тысяч человек /при общем населении в 700 т./ 0бнаружился возврат интеллигентных верхов /дотоле настроенных анти- церковно/ в ограду церкви. Многие из них /причем люди самой высокой интеллигентной квалификации/ возвратились в церковь, чтобы активно работать в ней. Это наполнило кадры духовенства очень многими вчерашними светскими профессорами, врачами, адвокатами, инженерами. С ревностью прозелитов, с высоким подъемом духа, исполненные пламенного горения веры, эти вчерашние отщепенцы сегодня явились достойными продолжателями тех, кто муками, а часто и смертью своей доказали преданность Христу и православию…
Должна была эта стойкость народной души в православии остановить его гонителей. Конечно, нет. Нужно было ожидать еще новых способов, новых средств гонительства со стороны советской власти.
1922-1925 гг. открыли новый, третий этап борьбы большевиков с православием.
Сбросив в море остатки белых армий, закрепив свое положение в Европе путем заключения торговых договоров, решает борьбу свою с церковью повести еще с большим вниманием, о большим напряжением своей энергии и применением новых мероприятий.
В 1922 год в разгар голода началась правительственная агитация за использование церковного имущества для оказания помощи голодающим. Правительство не смутилось положить в ее основу для всех заведомую ложь, будто церковь не хочет давать своих, «уступленных» ей государством в пользование «ценностей» для прокорма голодающих. Верующие знали, что от советской власти ценности до голодных не дойдут и их не накормят. Верующие хотели реализовать ценности сами или через «Ара” или другие организации. Но советская власть с этим не могла мириться. Церковные ценности ей были нужны до зарезу, и она хотела их получить именно в свое распоряжение, а кроме того она при изъятии ценностей с такой подходящей благовидной целью видело на редкость удобный предлог, чтобы еще раз и всем широком российском церковном фронте наброситься на своего непобежденного и не сдавшегося противника.
Советская власть начала насильственное изъятие. Верующие стали на защиту. Произошел ряд кровавых столкновений, прямых схваток, убийств.
Вот, например, несколько происшествий подобного рода, дающих представление как складывались отношения власти с верующим народом вследствие этого изъятия:
Когда в г Шую прибыла комиссия изъятия ценностей из храмов, на соборную площадь стали стекаться огромные толпы народа, много женщин и школьной молодежи. Подъехавшую конную милицию толпа встретила угрозами камнями и поленьями. С колокольни начали набат. Прибыли тогда войска и автомобиля с пулеметами. Войска были встречены градом камней и револьверными выстрелами. После первого залпа в воздух второй дан был по толпе. Было убито 4 человека и 10 тяжело ранено. /Московские Известия N 29.
Когда в Ростове на Дону стали извлекать из храма ценности вокруг храма образовалась огромная толпа. Как разъяренные звери люди, прижавшись лицами к решетке, окружавшей храм, стремились во внутрь, чтобы разорвать в клочки находившихся там представителей власти.
В Смоленске в день изъятия пятитысячная толпа, собравшаяся по церковному звону, пыталась пробраться сквозь цепь курсантов, причем рассеять толпу удалось только пулеметной.
В Петрограде громадная толпа преимущественно из женщин не допустила ограбления Казанского собора. Через день толпа не допустила огра6ления Спасской Церкви на Сенной площади. Власть сделала свое дело тогда тайком под покровом глубокой ночи…
При таких обстоятельствах власть, найдя необходимый предлог, переходит к яростной, открытой борьбе с церковью и ее деятелями.
Начинается полоса отвратительных доносов в печати на служителей церкви, доносов, связанных неизбежно с тяжкими последствиями для тех, против кого они направлены. Начинается вакханалия арестов среди духовенства и мирян. Сотни епископов, тысячи священников и мирян брошены в тюрьмы. Их содержать вместе с уголовными преступниками, мучают бесконечными допросами, подвергают издевательствам и глумлению. Число жертв правительственной расправы растет с каждым днем. Приговоры судов крайне суровы, бесчеловечно жестоки. Вот нисколько из бесчисленного числа их примеров от этих осуждений:
11 мая 1922 г. в Москве за «сопротивление изъятию» 12 человек, главным образом, духовенство, расстреляны, 4 человека присуждены к 5 годам тюрьмы, 13 к 3 годам, 10 ч. к одному году тюрьмы.
11 мая 1922 в Ростове расстрелян священник Кравцов.
15 мая 1922 в Новгороде расстреляны два священника, один мирянин, 18 мирян приговорены к тюрьме от 5 до 1 года.
15 мая 1922 в Новочеркасске расстреляны 2 священника и 2 мирянина.
17 мая 1922 заключены в тюрьму на срок от 3 до 5 лет 3 монахини и 2 священника.
18 июня в Петербурге расстрелян митрополита Вениамин, епископ Венедикт, арх. Сергий, профессор Новицкий, профессор Огнев, З протоиерея; приговорены к тюрьме на разные сроки и ссылке 59 человек мирян.
15 августа в Иркутске расстрелян архиепископ Анатолий и церковный староста.
15 августа 1922 в Туле епископ Ювеналий посажен в тюрьму на 10 лет, несколько мирян на 5 лет.
25 июля в Рыбинске –епископ Борис в тюрьму на 7 лет, еп. Серафим на З года, 11 мирян на разные сроки.
19 августа в Балте 70 священников приговорены к тюрьме на 5 лет.
22 авг. в Ростове епископ Арсений приговорен к расстрелу, 24 других обвиняемых к тюрьме на срок от 1 до 5 лет.
16 сентября арх. НаФанаил приговорен к 3 годам тюрьмы.
27 октября в Тамбове еп. Зиновий к 3 годам тюрьмы.
В Симферополе арх. Никодима к строгой изоляции в тюрьме до 8 лет.
27 ноября 22 в Москве 16 человек приговорено к 7 годам заключения. Приведенный перечень случаев лишь 1% или 2% из общего количества за это время.
Продолжение. Гонения на церковь и обновленцы, патриарх Тихон
Русская церковь и обновленцы
См. «Изъятие церковных ценностей и борьба с православием»
ЧК-ГПУ, обновленцы и Патриарх Тихон
Получилось, таким образом, что вместе с церковными ценностями были «изъяты” сотни епископов /из них 28 было убито и замучено/, тысячи лучших священников и активнейших мирян. Этим вносилась немалая, конечно, дезорганизация в церковное общество. Но власти этого было мало. Она решила вызвать раскол в клире церкви и дойти таким путем до полного уничтожения церковного административного аппарата.
Эта мера была трудным делом. И подготовка его началась издалека. Прежде всего, нужно было в церковной среде и притом во дни подъема настроений ее отыскать авантюристов-упадочников иуд, готовых ради своекорыстного эгоизма продать себя; нужно было затем этим пройдохам в рясе дать приличный антураж, придать к взбалмошных полоумных фантазеров -мечтателей. Советская Че-Ка нашла таких продажных людей и честных дураков. Два -три недостойных епископа, несколько власто- и честолюбивых священников, несколько безработных профессоров закрытой высшей духовной школы образовали «Ударную группу». На деньги ГПУ они и открыли так называемое «обновленческое движение». Это движение не трогало ни догматики, ни этики, и почти и культа православия. Оно отнюдь не было реформацией. 0но хотело в сущности одного -замены правящего верха церкви другим личным составом ….по выбору Советской власти. Было произнесено немало лукавых слов, было пущено в ход множество интриг, чтобы вокруг себя образовать толпу. Правда последователей у обновленцев оказалось очень немного, их церковный «народ» был очень малочисленным,…но для предполагавшихся инсценировок его было достаточно..
Но началу инсценировок мешала высокий авторитет власти Патриарха Тихона. Решено было и эту власть сломит. Против нее давно велось наступление, но тайно, обходными путями разных сложных интриг. Лишь осенью 22 года ГПУ нашло, что и против Патриарха можно действовать открыто. Его власть обвинила, будто бы патриарх препятствовал спасению погибающих от голода, препятствуя изъятию ценностей, будто бы Патриарх был с теми, что вел гражданскую войну с красными т.е. /белыми/. Власть знала цену своим провокационным обвинениям и потому поспешила придать им видимость «народного требования». Агенты власти повсеместно создают митинговые резолюции, требующие суда и смерти Патриарха. В Москву прибывают целые толпы представителей заявить власти о «народном гневе». Назначенный прокурором по делу Патриарха коммунист Крыленко делает следующее заявление таким «ходокам» -«Судьба гражданина Тихона в наших руках и можете быть уверены, что мы не пощадим этого представителя классов, которые в течение столетий угнетали русский народ…». Патриарх был арестован. Дело его передано в суд, назначенный сначала на ноябрь 22, а потом перенесенный на апрель 23, судом дело не посмели разрешить. Суд не состоялся, Патриарх был освобожден. С него только взяли подписку быть аполитичным, кем каковым в сущности он был всегда, служа только Богу и Божьему… но власть у него в церкви отняли, фактически отняли. Был пущен в ход отвратительный шантаж человеческой кровью. Послано было к нему несколько ренегатов- священников с требованием, чтобы он отказался от своей власти: если он не откажется – 11 приговоренных к расстрелу священников будут казнены, если откажется, будут помилованы. Патриарх Тихон не отказался, но отсюда властью была создана и распространена легенда об отказе патриарха Тихона от власти для смущения совести церковных людей.
Теперь, наконец, наступила пора для задуманной затеи. В начале мая 23 советская власть из послушных ей «обновленцев» созывает “церковный собор». Все неугодные элементы при помощи не превосходимых по цинизму приемов были устранены от выборов на собор и последний состоялся настоящим «красным». Чтобы уяснить себе его физиономию, достаточно прочесть один только его адрес правительству и речь его главного руководителя пр. Введенского.
«Второй Собор русской православной церкви, открывая свою работу шлет свою благодарность Правительству … и Ленину…
Октябрьский переворот проводит в жизнь великие начала равенства и труда, имеющиеся в христианском учении…».
«Советская власть, говорил в своем слове Введенский, не гонит церкви….Слово благодарности единственной в мире власти, которая не веруя, творит то дело любви, которое мы, верую не исполняем, а также вождю сов.России Ленину.»
Большевики не могли не знать, что церковная Русь этому незаконному соборищу советских прихвостней не даст своего признания, и с целью придать его решениям хотя бы видимость каноничности, задаются заботой прикрыть свой собор чьим-либо хотя бы чужим, но высоким церковным авторитетом. Всем известна слабость греческого Востока притязать на первое место в православии, своего рода небольшой папизм Константинопольского Фонара, взгляд греческих иерархов, как на коммерсантов, за отсутствием другого товара, торгующих своим православием… Большевики учли все слабости “Вселенского» Константинопольского Патриарха и его Консистории и в результате недолгих коммерческих переговоров с ними получили то, чего хотели. Неизвестно, по какому праву, в силу каких канонических оснований, а вернее вопреки всякому праву и традиции невмешательства одной автокефальной православной церкви в дела другой, таковой же Константинопольский Патриарх приобщился к деяниям красного собора. Последним особым актом «низложил» патриарха Тихона, учредил в русской церкви в качестве высшего органа Синод, а во все епархии вместо патриарших назначил своих епископов, /главным образом женатых/, а Константинопольский Патриарх санкционировал своим «утверждением» этот акт. Патриарх Тихон при предъявлении ему этого решения, написал на нем: «Незаконно. Смиренный Тихон Патриарх Московский и Всея Руси», объявляя полную каноническую ничтожность решениям с купленной высокой санкцией.
Но для большевиков менее всего нужна была законность собора, каноничность санкций его решений. Собор им был нужен как момент для углубления раскола в церкви, для подрыва авторитета церковной власти, для умножения всяких недомыслий, неясности, споров, вражды и т.п.
Для замещения обновленных кафедр потребовалось много кандидатов. Но в срочном порядке ЧеКа произвела отбор нужных ей для этого людей. Обновленный синод посвятил их в разные степени священной иерархии. В числе новопосвященных таким образом был и «Митрополит» Кедровский. Не считаясь с традицией русской церкви в епископы ставили женатых священников, пренебрегали другими более важными условиями проставления в иерархические степени. Обновленцам было задано совет. властью во все епархии дать «своих» епископов. Заботиться о каноничности посвящения не было расчета в этом чисто политическом маневре. Возле епископов должен был создаться кадр подчиненного им духовенства, такого же совето послушного, как и они. О пастве для этих пастырей решила позаботиться открыто сама советская власть. Усилив гонения и террор, она объявила: приходы, которые откажутся признавать класть обновленческих епарх. епископов /а будут держаться патриарших/ лишаются зданий храмов и всех предметов культа, находящихся в них. ”Они же принадлежат государству, и власть вольна их давать кому угодно»… Началось отбирание храмов, святынь наиболее чтимых у патриаршего клира и передача его обновленческому. В руках обновленцев таким образом оказались и Храм Христа Спасителя в Москве, и Казанский собор в Петербурге, Иверская Часовня с Иверской Иконой, Владимирская икона и многое другое. Часто обновленцам стали разрешать даже постройку новых церквей. Выданы были многочисленные государственные су6сидии; было дано даже разрешение на открытие пастырских школ, тогда как школы патриаршей церкви были ликвидированы навсегда. Но за покровительство сов. власти обновленцы как ее агенты должны были платить: они должны были проводить в жизнь народа не заветы Христа, а заветы Ильича, они не должны быть аполитичными, а быть советскими, они должны были разрушать патриаршую церковь, а вместе с ней вообще православную церковь. Народ понял антихристову работу обновленцев и не пошел за ними. В настоящее время в России обновленчество уже почти изжило себя и недалеко то время, когда скверную память о них будут хранить одни только книги.
Но тогда в первые годы своего появления в гг. 22-26 обновленцы вошли в русскую жизнь как очень большое зло. Сколько судебных дел по поводу «изъятия» было возбуждено именно по их доносам, сколько раз в этих процессах они были теми свидетелями обвинения, чьи показания обуславливали высшую меру жестокости кары, в какой невероятной прогрессии возросло с началом «работы» обновленцев количество дел по обвинению «тихоновцев» в контрреволюционности.
Результатом содействия обновленцев сов. власти было к концу 24 года то положение, что в патриаршей церкви во всех ее епархиях не осталось у дел ни одного епархиального архиерея. Одни из них были расстреляны, другие заключены в тюрьму, третьи отправлены в далекую ссылку. Большинство /125/ сосланных епископов потом были сосредоточены па Соловецком Острове в Белом море в бывшем Соловецком монастыре, обращенном большевикам в ссыльно- каторжную тюрьму. Подобная судьба постигла многочисленных священников и мирян преимущественно тех из них, которых авторитет и влияние делал видными в церковной среде. Сплошь и рядом на огромном протяжении многих приходов верующие оставались без пастырства, но они оста¬вались в подавляющем числе случаев верными истинной церкви…
Храмы обновленцев оставались по прежнему пусты, зазывания их тщетными… Внешние формы церковного единства и связи были разрушены: оставались целыми только приходы, но дальнейшего объединения их в епархии и связи с высшим центром не существовало уже. Правда верующие в душе своей хранили идею церковного единства и сознание еге не покидало их: священник поминал за общественной молитвой своего «в узах сущего» епископа, поминал Патриарха. Последний то же был фактически не у дел. В заточении в кельи Донского Монастыря под неослабной охраной чекистов он был стеснен даже в возможности общения со своей паствой. Но для церковного сознания важно было то что Патриархат был, существовал. Самый факт его 6ытия оказывал всем реальность единства православных русских, реальность Русской православной церкви.
Патриарх своими тюремщиками был обречен на бездействие воли, но не мысли. Последние же все его последние дни была устремлена на разрешение задачи – как восстановить и возможно скорее нарушенные формы церковной организации. В поисках решения Святейший Патриарх и преставился в марте 1925 года смертью праведника.
Моральное значение утраты его для церкви было колоссальным. Чувствовалась необходимость немедленной замены его лицом ему равно честным и по личности к по авторитету. Но для избрания Патриарха нужно было созвать Собор. По условиям же момента его созвать было нельзя, даже в том случае, если бы сов. власть разрешила бы сделать это. Ведь для этого надо было возвратить из тюрем и ссылки епископат. Но совет. правительство и не думало разрешать собора. Оно знало, что и второй Собор будет таким же как и первый, и что на соборе эта церковь получит нового высокоавторитетного и непререкаемого вождя в лице нового Патриарха.
По статуту Церкви в ожидании Собора вся высшая власть передается назначенному умершим Патриархом «Местоблюстителю Патриаршего престола». Патриарх Тихон для этой роли назначил трех иерархов, вступающих в должность факультативно. Из назначенных кандидатов в момент смерти Патриарха на свободе был третий кандидат Митрополит Петр. Два Первых были в далекой ссылке- Митрополит Кирилл в Туркестане /находится и доселе/ и архиепископ Агафангел /на крайнем севере Сибири/. Местоблюстителем стал митрополит Петр.
Годы его местоблюстительства 25-26 были продолжением иотории гонений на церковь. Новым разве явилось то, что правительство стало уделять особенно усиленное свое внимание на развращение молодых подрастающих поколений, на их антирелигиозную и антицерковную обработку. Митрополит Петр в наследство от Патриарха Тихона, которого он был ближайшим помощником, принял его предсмертную мысль о воссоздании во чтобы то ни стало дезорганизованного устройства церкви. Работа его имела большой успех. Восстановлена была связь и зависимость приходов от епархиальных центров, епархии получили новых епископов взамен сосланных и заключенных, удалось наладить связь епархиальных центров с Патриаршим престолом. Быстрому восстановлению церковной организации способствовала конечно та высокая настроенность, та крепость духа, та воля к жизни, что советская власть в течении семи лет хотела стереть и уничтожить, утопить в серой мгле темного «Интернационала». Но на самом деле, того не хотя, усилила, закалила…
Обнаружилось полное банкротство и разложение обновленчества, что явилось то же благоприятным моментом. Но работа, направляющая деятельность митрополита Петра была скоро пресечена указом ГПУ о ссылке его в дебри Сибири. Глухо говорилось в этом укахзе о контрреволюционности -этом шаблонном обвинении, которое собственно уже давно утратило всякий смысл и доверие — митр. Петра. Позднее выяснилось, что путем какой то провокации Советской власти будто бы ей удалось установить, что митр. Петр тайно работал над подготовкой Созыва Собора, которого большевики решили не допускать ни в коем случае. Большевики рассчитывали ссылкой Митр. Петра лишить церковь вождя, но они не знали, что последний предусмотрительно назначил своим заместителем Митрополита Сергия. Последний возглавил церковь. Власть вскоре решила ликвидировать и митр. Сергия. Был уже заготовлен приказ о ссылке и этого митрополита. Но неожиданно для себя она обрела непреодолимое препятствие — Почти все население Сормовского завода /находящегося в епархии Митр.Сергия/, выступило о протестом против высылки своего популярного Владыки. Их поддержали и другие массы фабричных заводских организованных рабочих. Рабоче-крестьянское правительство пошло на попятную. Оно ограничилась тем, что предложило митрополиту подписать декларацию, в которой он заявляет о своей лояльности советского гражданина, а за церковь обещается отсутствие агрессивных политических намерений в отношении советского строя. Митр. Сергий остался на свеем посту и продолжает править церковью и поныне. Декларация его в России прошедшая почти незамеченной, в некоторых эмигрантских русских кругах вызвала яростные нападки и обвинения. Эти нападки едва, ли справедливы. Декларация митр.Сергия ничего не обещала, а лишь констатировала то, что есть в действительности: Русская Церковь все эти годы только отстаивала свое 6ытие, свою истину, свою святыню,
их защищала и охраняла… безотступно, безоговорочно, беспримиримо, не наступала на государство, боролась с ним защищаясь, а не нападая.. В тяжких условиях советской действительности Митр. Сергий продолжает трудится в направлении разрешения задачи, перешедшей ему от его предшественников…
Русская Церковь под водительством «Заместителя местоблюстителя Патриаршего Престола» митрополита Сергия – это уже «сегодня» советской действительности. Многим верящим или хотящим верить в эволюцию большевизма, очень хочется открыть хотя бы какую нибудь перемену у лучшему в этой советской действительности. Но было бы даже для таких оптимистов совершенно бесплодным искание лучшего нового в отношениях советской власти к православию и православной церкви в наши дни.. Советская власть продолжает свое богоборничество…
…
По всей России идет по прежнему развращение и старых и малых, под видом антирелигиозной пропаганды, продолжающей, как и раньше быть отраслью государственного ведения и руководства.
Октябрь 1929 г., Париж
Источники
Архивы русской эмиграции в Париже. Машинопись. Октябрь 1929 года, Париж. Публикуется впервые, с сокращениями.
Еще по теме «русская православная церковь».
История русской православной церкви во Франции и про Свято-Сергиевское подворье в Париже, экскурсии на русском языке. Читать подробнее…