Русские в Турции и в Стамбуле, Томилин. Полковник, участник Русско-японской войны, Первой Мировой и Белого движения, председатель Русского Монархического Союза (РМС) и кандидат в члены Главного Совета Союза Русского Народа (СРН)*, писатель, автор книг и рассказов про Первую Мировую войну и русских эмигрантов в Турции, в Стамбуле.
Томилин Валериан Валерианович и Русский Париж
Краткие биографические сведения, «Архивы русской эмиграции в Париже», публикуются впервые. Из письма Н.Н. Дуброва на имя Орехова В.В. (редактор** журнала «Часовой», официальный орган РОВС), 8 сентября 1952 г., Париж.
«Глубокоуважаемый Василий Васильевич!
Быстро редеют ряды наши. Вновь обращаюсь к Вам с просьбой поместить в «Часовом» в отделе «Незабытые могилы» два коротеньких некролога о моих однополчанах, отошедших в мир иной.
Вас вероятно удивит, почему так поздно пишется о кончине В.В. Томилина, а причины тому вот какие: В мае месяце я получил обратно свое письмо к нему с пометкой «деседе*» и тотчас же запросил душеприказчика покойного о времени, обстоятельствах смерти, времени, месте и порядке погребения, но так до сего времени на этот запрос ответа не получил. Тогда в июне обратился к заведующей приютом монашенке (это приют де птит сер де повр- французских монахинь) и только теперь, наконец получил от нее ограниченный ответ, т.е. с умолчанием о времени, месте и порядке погребения. Всего доброго и до свидания…»
Полковник Валериан Валерианович Томилин, некролог
18 апреля 1952 года в городе Константинополе, в Приюте для престарелых на 82-м году жизни скончался полковник Валериан Валерианович Томилин.
По окончании 1-го военного Павловского училища старшим портупей-юнкером, 5 августа 1891 г. покойный был Высочайшим приказом произведен в подпоручики с зачислением по армейской пехоте и прикомандированным для испытания по службе и перевода впоследствии к Лейб-Гвардии Московскому полку. В 1892 г. был переведен в полк. В 1897 г. успешно окончил Николаевскую Академию Генерального штаба, был причислен к Генеральному штабу и назначен старшим адъютантом штаба дивизии. В 1899 г. окончил Интендантские курсы и был назначен Столоначальником Интендантского Управления. Варшавского Военного округа с зачислением по армейской пехоте и с переименованием в капитаны.
В 1901-1902 гг. участвовал в экспедиции по подавлению Боксерского восстания в Китае и был ранен ружейными пулями в руку и в ногу. В 1904-1905 гг. участвовал в русско-японской войне и в бою под Лоаяном был ранен и контужен в голову с потерей слуха на одно ухо. За боевые отличия был произведен в полковники, а в 1906 г. вышел в отставку и занялся своим любимым конно-заводским делом и поставкою для армии лошадей. В 1914 г. был призван на действительную службу и назначен Заведующим интендантской частью штаба 8-й армии. За боевые отличия в войнах был награжден всеми боевыми орденами от Святого Станислава 3-й степени до Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантами..
В 1918 г. был арестован Одесской чрезвычайкой, откуда бежал в Константинополь**.
Будучи до революции очень богатым человеком, покойный Валериан Валерианович вынужден был теперь добывать средства к жизни тяжелым физическим трудом и он брался за всякую работу. Так был он и коммерсантом, и управляющим имением, и садовником, и сторожем, и рыбаком и даже пастухом. Разбитый параличем он, лежа в кровати клеил бумажные мешки для лавок, изготовлял елочные украшения, детские игрушки, плел гамаки и писал рассказы для газет и журналов.
Глубоковерующий православный христианин, верный сын своего отечества, покойный Валериан Валерианович до последней сознательной минуты своей жизни стремился быть полезным своей Родине и полку, в котором началась его военная служба.
Да будет ему легка земля священного для каждого русского Константинополя.
Н.Д.»
Дополнительные сведения:
*В 1912 вступил в состав Русского Монархического Союза, вскоре стал товарищем председателя Союза. В апреле 1912 был избран, как представитель от РМС, в состав Устроительного Совета Монархических Съездов, в котором был членом программного разряда. Принимал активное участие в работах 5-го Всероссийского съезда Русских Людей в Санкт-Петербурге 16—20 мая 1912. В 1913 избран Председателем Русского Монархического Союза.
**В 1920 с семьей бежал из Одессы и поселился на острове Принкино (возле Константинополя, смотри «экскурсии из Парижа в Стамбул«).
Сочинения:
«Монголия и ее современное значение для России». Москва, 1913;
«Не пей вина». Книга 1-я. Вступающим в трезвенники. Составена по желанию Николо-Бутырского общества трезвости. Москва., 1913; Изд. 2-е. 1914.
Рассказы для журнала «Часовой», 1930-е, Турция:
«Рыболовы» (рыбалка на Принцевых островах),
«Бывшие» (сцена в дачном поезде от Стамбула),
«Брусилов» (про первую мировую войну),
«Телефон».
* на французском языке означает «умер, скончался». На каком кладбище похоронен нам пока тоже не удалось узнать, исследовательские работы продолжаются. Входил ли он в РОВС (Русский Общевоинский Союз) или другие воинские организации в эмиграции пока тоже неизвестно.
** видный деятель и один из учредителей Общества Галлиполийцев, родной дед руководителя русских скаутов — разведчиков в Европе, Дмитрия Рара.
Русские в Турции, в Стамбуле
Все рассказы Валериана Валерианыча Томилина основаны на реальных событиях и персонажах, отлично передают атмосферу и обстановку беженцев из России, оказавшихся Турции, прежде всего в Стамбуле и его окрестностях. Но один его рассказ заслуживает особого внимания, который мы и приводим ниже. Комментарии следуют далее, как и фото-галерея и наш поход по местам действия самого рассказа.
- Стамбул — Константинополь. и Босфор. Коллекция авторов
- Пера в районе российского консульства. Очереди русских за получением различных документов. 1921 год.
- Базар и русские беженцы. 1921 год.
- 1921 год. Размещение Русской Армии и беженцев в Константинополе. Ночлежка. Фото-архив автора.
«Бывшие» (серия рассказов Русские в Турции)
От Стамбула отходил дачный поезд. Паровоз пискнул, потому что здешние паровозы не умеют гудеть так солидно и густо, как бывало, гудели наши; и состав тронулся. В вагон III класса вошел молодой еще, красномордый эмигрант с типичным великороссийским носом, огляделся и, заметив свободное место на лавочке, где сидел старичок тоже российского вида, уселся рядом и, распространяя запах спирта, обратился к соседу:
«Русский, что ли? .. Так-с.. по обличью сейчас видать; да уж я не ошибусь. В Пендик за покупками? И я – тоже. Вот скажите-ка, отчего это в городе цены здоровенные, а тут, каких-то 30 верст, а все много дешевле; мясо вот в половину?»
«Потому, что здесь нет городской пошлины, «октруа», удорожающей продукты».
«Нет-с, не так.. покачал модой головой: «вижу – вы не знаете.. Просто – жульничество это; нарочно сюда дешевкой приманивают, чтобы народ по их ней железке ездил, билеты брал. Хитрый народ – турки. Ну, да мы, которые понимаем, тоже – губа не дура. Я вот поднакуплю кой чего, да пароходом – на остров, на Принкипо; там из под полы продам; копейку – другую и зашибу. Правильно я говорю?»
Старичок, уклоняясь от выражения своего суждения, закашлялся.
«А вы из каких мест из России будете?» — не дожидаясь ответа, спросил красномордый.
«Я всегда затрудняюсь отвечать на этот вопрос. Сам я – дворянин Тамбовской губернии, родился в Астрахани, учился сначала в Минске, потом в Москве. Самостоятельно жить начал в Петрограде, ну а потом, за долгую службу пришлось жить во всех концах России»
«Так-с, на сверхсрочной, стало быть, были.. вахмистром, ай в жандармах?
«Нет, я военным никогда не был, я – штатский, чиновник»
«Бумаги подписывали? По какой части?»
«Я был губернатором»
Молодой кинул было на старика взгляд полный почтительности; но сейчас же принял независимый вид, развалился, заложил ногу за ногу и процедил:
«Так-с, оно конечно и в губернаторах всякая шушера бывала; ну, а все-таки местечко почтенное, на виду; и почет тебе, и награждение. И доходы небось были?»
«А вы сами откуда?» — уклонился опять ответить старичок.
«Донской я»
«Значит, повоевали, офицером были?»
«Да уж – хочешь не хочешь, навоевался вдосталь. А только и я до военной службы не охотник. Конечно, война – надо. А то я больше — по хозяйству: зимовник большущий держал, кони, скотина там разная. Да только времена то тяжкие. А как пошла эта революция, да выборы всякие, тут уж просто невозможно. Пристают со всех сторон – «иди, да иди, Иван Кондратьевич, тебя выбираем». Я и так, и эдак, проходу не дают. Ну, думаю себе, пойду уж, погутарю там сколько надо, да и с колокольни долой. Взошел это, как полагается, на приступку и сказываю: «Если, мол, желаете, товарищи, что б порядок был настоящий, то вот так и так». И по пальцам им все рассчитал «Правильно» — кричат: «выбираем тебя в председатели, единогласно». Фу, ты, черт, бросай, значит, дело, ехать надо!»
«На съезд какой-нибудь?»
«Не на съезд, в Войсковой Круг, не знаете, что ли? Ну, ладно, поехал. Только переночевал я на постоялом, утром побег в лавочку за папиросами, а тут, глядь, Наказной Атаман валит в автомобиле. «Стой!» кричит и – ко мне: «здорово, Кондратьич».
«Здравия вам желаю». Поздоровались, как полагается, за ручку.
«И где ж ты, говорит, есть? Мы тебя шукали, шукали; без тебя никак невозможно. Садись, говорит, скорей; в совещание сейчас поедем, потому – рассуждение твое требуется».
Я – на попятный, отлыниваю: «Никак невозможно, хозяйство, свинья вот опоросилась; опять же мор на курей пошел».
«Ни, ни, ни, говорит: никаких; садись по правую руку и поедем»
Что ты с ним поделаешь? Забрал таки меня.
В совещании понятно – разговоры, сидят за столом, чаи распивают, или там водочку; и тра-та-та, тра-та-та, как сороки спорятся, а аду нету; да и дел не понимают. Ну я им все по пальцам высчитал. Погуторили промеж себя и, значит, ко мне:
«Вот чего, говорят, Иван Кондратьевич: мы все – важные генералы, больше насчет сражений. А тут казной заправлять надо, жалованье там, кому какое давать; порядки, как ты нам по пальцам пересчитал, наводить, и прочее остальное. Как ты есть человек хозяйственный, так будешь ты, значит у нас за министра».
«Министром финансов вас назначили?»
«Не финансов. Оно, конечно и это штука немудрящая – счета там разные, арифметика, да знай себе деньгу печатай, как полагается».
«Министром внутренних дел, значит?»
«Да, внутренних и всяких там других. Ну вот».
«Ба, ба, ба!» — раздался вдруг голос вошедшего на промежуточной станции брюнет, увидевшего старика: «Ваше превосходительство! Андрей Петрович! Душевно рад вас видеть! А, и ты, Коробков? Здорово!»
«Здравия желаю!», вскочил тот; но сейчас же, кашлянул в кулак и сел.
Новоприбывший подсел, поговорил со стариком и, мотнув головой на Коробкова, спросил:
«А вы его, откуда знаете?»
«Да вот сейчас познакомились; вспоминали прошлое; сосед начал мне рассказывать о своей деятельности, когда он бы членом Войскового Круга и министром внутренних дел».
«Что, что? Войскового Круга? Министром? Это ты то, Коробков? – министром? Да ты что – очумел что ли?»
«Да это я — так; они сказали – губернатор, ну и я, малость, того».
«Сдурел ты, брат, совсем от пьянства. Министр! Протри свои глаза, да вспомни – кем ты был»
«Да вы не извольте серчать, я же только так, для разговору. Извините, что то надо на минуту, до ветру» И вытащив поспешно из под скамейки мешок и еще раз оглянувшись у двери, он выше на площадку.
«Ну и скотина же! Скажите, пожалуйста – министр!» — возмущался брюнет.
«А вы его хорошо знаете?»
«Как не знать? Денщик мой. И еще как в денщики то попал. В Екатеринославщине как то заняли мы один хутор; только расположились, вышел я на двор, а мальчишка тамошний говорит – «дяденька, в клуне человек какой-то есть». Я сразу было даже не понял в чем дело; зашел, смотрю – в самом углу, закрывшись соломой, сидит, ни жив ни мертв, вот этот самый министр, большевичек отбившийся. Привел я его в хату; мы все с похода устали, так он стал по хозяйству хлопотать, мне услуживать; малый шустрый. И как то так само собой вышло, что при мне он и остался; все отступление со мной проделал, и сюда я его привез. Из иногородних он; служил у какого то прасола, за свиньями ходил. Малый – ничего, дурковат только; а то работать может, и усердный. А здесь вот испоганился, спился; видите сами — не только до чертиков, а даже до министров.
Поезд подошел к конечной станции. Приехавшие вместе с толпой направились на бойко торговавший базар, понабивали свои мешки всякой всячиной и, наконец, направились в мясную.
«Ба! И министр здесь!» — воскликнул входя брюнет.
«Пожалуйте, мясо тут замечательное», сказал все еще сконфуженный Коробков: «вот от этого кусочка прикажите отрезать, как бонфилейчик будет; а если баранины желаете, то вот от этой тушки».
«Господам покупателям нижайшее почтение», густо пробасил, входя в лавку, высокий худой человек во френче и протяну руку старику и брюнету. Коробков тоже поклонился, но тот не обратил на него внимание.
«Не знакомы?» — спроси брюнет.
«И знаком, да знать не желаю этого гуся».
«Вот тебе раз! Разве это гусь? Это, по меньшей мере, райская птичка. Вижу, что и вы не знаете того, что, впрочем, и мы только сейчас узнали про этого милорда. Позвольте вам представить – господин Коробков, спиртуозных дел мастер, сверхъестественный обер-вральман, бывший миллиардер, министр по всем без исключения делам, сиятельный маркграф, брат китайского богдыхана, и прочая, прочая. Замечательный человек, который по пальцам моментально разрешает все людские несогласия и всякие мировые нестроения. А потому ныне, на горе Павлику Милюкову, бесспорный конкурент в будущие президенты распротонаиконституционнейшей и архи- федеративной- сепаративно- демократической российской республики, без коей, как известно, нашему отечеству не видать счастья».
«А ты когда же полтинник мне отдашь?» — перебил говорящего, пробасил, обращаясь к Коробову, высокий во френче.
«Да я хоть сейчас», схватился тот за карман: «Да мелких только нету».
«Это я, брат, уже два года слышу; жульонский ты граф, вот что!»
«Зачем же так? Я готов-с . Пойти вот только разменять», и он попятился к двери.
«Иди, иди уж..до ветра», подтолкнул его к выходу брюнет.
«Чтоб ты подавился моим полтинником», пробасил вслед высокий.
Компания, закончив покупки, побрела по улице и остановилась у входа на пароходную пристань. Эмигранты любят поговорить, держа друг друга за пуговицу; а потому, хотя все были перегружены наполненными мешками, беседа среди улицы несколько затянулась.
«Что это жульонский граф все на нас поглядывает?» — заметил бас во френче: «вон, из-за того угла, где повозка?»
«Это он наверное, на пристань хочет пройти», сказа старичок: «говори мне, что поедет торговать на Принкипо. Стесняется только вас, чтобы опять не получить бани. Отойдемте, Бог с ним».
Через по минуты Коробков торопливо пробежал к пристани, но у самого входа растерял покупки. Пароход загудел, и сторож захлопнул дверь перед его носом.
«Так ему и надо; Бог наказал за мой полтинник», прогори бас, «теперь до завтрашнего дня нет парохода».
«Пошли, господа», сказал бывший губернатор: «а то как бы Бог и нас не наказал за грехи.. поезд уйдет, тогда дожидайся следующего».
Валериан Томилин (подпись, рукопись N23, 3, Архивы русской эмиграции в Париже, кадетское объединение и журнал «Часовой», из неопубликованных материалов)
Экскурсия из Стамбула в Пендик и Тузлу
Прочитав рассказы полковника Томилина, очень захотелось посетить эти места, чтобы на себе изучить и прочувствовать атмосферу той эпохи. И вот мы, тоже два «бывших», служивших когда то в армии, решили проделать этот путь из Стамбула до морского порта на Принцевы острова, в район Пендик и Тузла. И, конечно, в вагоне поезда. Но сначала маленькая топографическая справка, немного упрощенная для понимания нашего похода.
Исторический Стамбул как город большей своей частью находится на европейском берегу Босфора и лишь небольшая его часть на азиатском. Сейчас граница «Большого» Стамбула, ставшего провинцией, проходит далеко за своей чертой 1920 года и включает железнодорожную станцию Ходым-Киой и Тузлу, где находились лагеря русских беженцев. Через обе эти станции, находящихся по разную сторону Босфора, проходил маршрут поезда из Парижа в Хайфу и Алеппо, так называемый «Восточный экспресс», широко известный по роману «Агаты Кристи». В Стамбуле поезд доходил до вокзала Сиркеджи, далее шел паром через Босфор и на азиатском берегу от Хайдарпаша снова по рельсам мчались вагоны в Палестину и далее. Про железнодорожный путь до Стамбула на европейском берегу в провинции Чаталджа мы пишем в соответствующем разделе сайта, здесь же только про путешествие на азиатской стороне, на участке от Стамбула до Пендика и Тузлы, как в рассказе Томилина. Этот же маршрут использовали Лев Троцкий, Яков Блюмкин и Яша Серебрянский, о чем мы также немного напишем ниже.
Восточный Экспресс Париж — Стамбул — Пендик — Тузла
Здание вокзала на азиатском берегу Стамбула поразило своей красотой и пустыми залами без пассажиров. Турки — народ очень практичный, любят считать деньги и трафик перевозок. Дело в том, что морское сообщение в Стамбуле является главным как для перевозки грузов, так и пассажиров. На Босфоре катера, пароходы и морские трамваи ежеминутно пересекают все видимое пространство. Трафик движения больше, чем в Париже на Сене в туристический сезон. В соседние города и регионы турки предпочитают ездить на автобусах, которые очень современные и комфортабельные. В результате этих двух главных факторов железнодорожное сообщение в Турции вымирает. Сохранилось до наших дней лишь два небольших участка дороги бывшего «Восточного Экспресса», когда-то очень крупной железнодорожной магистрали из Парижа и Лондона через Стамбул в Палестину. Участок на европейском берегу действует только от станции Сан-Стефано до вокзала Сиркеджи, и переименован в «исторический трамвай». Участок дороги на азиатском берегу при нашем посещении обрывался на станции Тузла (следующая после Пендик), а на 2024 и 2025 год продолжается еще на несколько остановок.
- Вокзал Стамбул азиатский берег
- Вид вокзала Стамбул — Хайдарпаша внутри, чисто и пустынно
- Непривычно чистый и пустынный зал ожидания вокзала
- Традиционное фото на память, вокзал Хайдарпаша (Стамбул)
- Турецкие железные дороги, старый паровоз
- Современный поезд по старому маршруту Стамбул — Палестина
- Наш «дачный поезд», ни старый, но и далеко не новый
- Вид вагона поезда внутри и мы, «бывшие»
- А эти вагоны еще типа 1920-х годов, но грузовые
- Еще один старенький вагон типа начала прошлого века
- Одна из «промежуточных станций», где подсаживаются пассажиры
- Железнодорожные пути, все больше удаляемся от Стамбула
- «Бывшие» изучают карту окрестностей Стамбула и маршут поездки
- Подсаживаются редкие пассажиры, из местных жителей
- Один из портов (грузовой) на линии Пендик — Тузла
- Морской порт в районе действия рассказа Томилина
- Многочисленные стройки везде, Стамбул наступает и захватывает земли
- Старые приморские городки разростаются возле морского побережья
- Сохранившиеся старые дома того времени, бакалейная лавка, хлеб, лепешки
- Изучаем старые дома прошлого века, их архитектуру, цвета
- и их содержимое. Настоящие дрова, которыми топят печки в домах, как 100 лет назад
- Дорога Тузла — Пендик — Стамбул, традиционные турецкие домики
- Дача с садом, каменным забором и подвалом
- Еще один красивый аутентичный домик по дороге Пендик — Тузла
- Местные кафе и рестораны, турецкая кухня, аппетитные мясные блюда и радушные хозяева
- Во френче летом жарко, одели свою бывшую военную рубашку
- Конечная станция «дачного поезда» из Стамбула , пути разобраны
- Исторический кадр — идет строительство нового пути еще дальше от Стамбула
В Турции все постоянно меняется, особенно расписание и маршруты движения любого транспорта. Во время нашего путешествия шла замена железнодорожных рельс и реконструкция Международного аэропорта имени Сабихи Гёкчен, который находится в районе Пендик.
Лев Троцкий, Яков Блюмкин и Восточный Экспресс
Во время написания Валериана Томилина своего рассказа «Бывшие», морской порт Пендик был ближайшим и главным местом отправления пассажиров на Принцевы острова. Вероятно и сам Лев Троцкий, проживающий на Принкипо, и приезжающий к нему в гости Яков Блюмкин бывали часто на этом морском вокзале в Пендик. Для диверсий, убийства и похищения генералов РОВС в Париже легендарный Яша Серебрянский (Бергман) набирал своих боевиков в Палестине и точно пользовался услугами этого участка железнодорожного пути. Приезжал ли Серебрянский к Троцкому на Принцевы острова пока неизвестно, но на разведку подходов к дому Льва Давидовича засылал точно своих людей. Об пребывании Льва Троцкого на Принцевых островах полковник Валериан Томилин упоминает в своем рассказе «Рыбаки», который мы также разместим позже на сайте. Здесь мы только отметим, что два морских порта Пендик и Тузла стали слишком велики для каких то мелких перевозок пассажиров на Принцевы острова по маршруту нашего министра-самозванца. В обоих портах мы наблюдали большие корабли для перевозки грузов. Морские пути на дальние расстояния из Тузлы и Пендик мы также видим на карте Гугл. Аэропорт Сабихи Гёкчен находится в районе Пендик, но турецкие власти провели туда отдельную линию метро М4, которая, правда, не всегда работает.
Конечная станция «дачного поезда» из Стамбула
По карте и спутниковым снимкам мы примерно составили место нахождения базара и пристани морского вокзала, где происходит действие рассказа «Бывшие». Как все изменилось и перестроено! Эта общая тенденция в Турции — строить, перестраивать, застраивать. И тем большее для нас удовольствие найти сохранившиеся с тех времен дома и сфотографировать их для истории, пока их не снесли, Сейчас Пендик уже не отдельный удаленный город, как в рассказе Томилина, а район, часть «Большого Стамбула». Тузла — это не тоько конечная остановка «дачного поезда» из Стамбула, но и большой лагерь беженцев из России в 1920 году. А мой напарник по этому историческому походу не только мой бывший сослуживец по космическим войскам, но и прямой потомок русского коменданта этого лагеря. Его прадедушка, офицер Русской армии генерала Врангеля, командир танкового отряда полковник Цешке был комендантом лагеря Тузла. Евгений хорошо поработал в архивах, нашел фотографии местности в 1920 году и нам оставалось только «ногами» изучить эту местность, что мы и сделали. Это, конечно, шутка, так как работы предстоит еще немало. Местность поностью измениась, но существует определенная методика привящки старых фотографий к современной местности. Это и профили гор, это и карта местности, это и направление / длинна теней на старых фотографиях.
Изучив все, что можно, не попадая в руки полиции, в Стамбул мы вернулись тем же «дачным поездом» из рассказа полковника Томилина. «Вечерний Стамбул прекрасен» — фраза из другого рассказа этого замечатеьного писателя, и мы с ним согласны. После поездки по «Восточному Экспрессу» дорогой героев рассказа, мы, «бывшие», по старой воинской традиции пошли в ресторан и отметили это дело. Так прошел один день нашего военно-исторического похода по памятным местам Русского Зарубежья. Про остальные дни читать в соответствующих раздеах нашего Справочника и Путеводителя:
- Принцевы острова — Дом Троцкого, казаки и лагерь скаутов-разведчиков
- Бьюк-Дере — дача российского посла и кадеты Донского корпуса
- Босфор — убежище немецкого хищника «Гебен» и месть за Севастопоь
- Русский Царьград, улица Пера и православное кладбище Шишли
- Чатаджа — Лейб-казаки, Лейб-Атаманцы и звездюлины французским содатам
- Галлиполи — Русское Голое Поле или Страна генерала Кутепова
- Дарданельская операция 18 марта и полный разгром англичан
- Кум-Кале, мастер-классы стрельбы «Аскольда» и французско-русский десант