Великий Русский исход 1920

Справочные материалы на основе Архива эмиграции в Париже. Исход из Крыма в ноябре 1920 и эмиграция в Турцию, Грецию и Сербию.

Эвакуация из Крыма, ноябрь 1920. Севастополь, Ялта, Евпатория, Феодосия, Керчь.

Фото: Ялта, погрузка кавалерийской дивизии. Полковой альбом 17 гусарского Черниговского полка. Снимок N .. Дата: 2 (?) ноября 1920 года. Фотограф: — ? (один из трех офицеров, уточняется). Официальный текст: Севастополь. «Сежет» (? «Сцегед»)
Где находится на карте схеме: Графская пристань, Севастополь. Редкий кадр эвакуации в Севастополе 1920 года. Погрузка на пароход «Сежет». Особенности. Пароход «Сцегед» выгрузив часть пассажиров в Константинополе (? какую) убыл в СХС в Бухту Катор. Смотри продолжение фото «Эвакуация и прибытие в Бухту Каторскую».Описание события.

Донской кадетский корпус в Крыму и эвакуация

Лейб- гвардии Кирасирский Его Величества полк.

Крым. …Большевики стоят по ту сторону наших окопов, за поволокой, и почти в упор расстреливают доскакивающих до них всадников. На самой проволоке падают смертью храбрых корнеты Сташевский и Кейгерист. Командующий полком ранен. Старший из офицеров, подполковник Максимов, собирает и отводит остатки полка. Последний арьергардный бой полка 29 го октября у хутора Уржина, после чего, оторвавшись от противника, полк под командой полк. Сафонова, стал отходить на Симферополь, Алушту и Ялту, куда пришел под утро 2-го ноября. Полк. Сафонов получил приказание генерала Барбовича, выставить сторожевое охранение в сторону Массандры. Создавшаяся обстановка требовала от начальника большой энергии и выдержки и полк. Сафонов вспоминает, что ему деятельно помогал вахмистр Петров. Лишь когда все части были погружены и транспорт «Крым» уже дал свой первый гудок, было получено приказание снимать заставы и грузиться. В это время на Ялтинский рейд вошел дредноут «Корнилов» имея на своем борту генерала Врангеля. Главнокомандующий был встречен со всех судов, долго не смолкавшим, могучим «ура».
2 ноября, в 11 часов 30 минут утра «Крым» отчалил от Ялтинского мола и взял курс на Константинополь. С болью в сердце, но с уверенностью, что свято исполнили свой долг перед Родиной, последние Кирасиры Его Величества покидали родную землю. Их жертвенная кровь в течении 7 лет непрерывно лилась на полях сражений Первой Мировой войны*, — то в Восточной Пруссии, то в Польше, то на Волыни, то в Галиции и, наконец, последние два года в жестокой братоубийственной борьбе на юге России. Несмотря на временную победу зла, мы были уверены, что кровь наша пролита недаром, что Господь простит наконец Русский народ и на наших просторах вновь засияет правда и справедливость, а честь Русского имени поднимется на прежнюю высоту. Пока же нам предстояли долгие и тяжкие годы изгнания…

* униформа, награды, знаки различия и другие предметы офицеров полков Русской армии представлены в следующих музеях во Франции:
— Музей Армии, Дом Инвалидов (Париж). Российская Императорская Гвардия, пехота, кавалерия, казачество.
— Музей Первой Мировой войны (Мо). Особые бригады, Экспедиционный корпус.
— Крепость Форт Помпель (Реймс, Шампань). Особые бригады, Экспедиционный корпус, артиллерия.
Подробнее смотри «Авторские военно-исторические экскурсии из Парижа по местам сражений Первой Мировой войны на Западном фронте«.

Фото альбом: Перекоп — Севастополь — Константинополь — Бухта Котор — СХС

Продолжение альбома, прибытие в Дубровник и Бухту Котор.

Обмен радиограммами прикрытие эвакуации из Крыма Англия, Франция и Врангель.
Великий Русский исход из Крыма в ноябре 1920 года, малоизвестные документы
Обмен радиотелеграмм между правительствами Франции и Англии и их представителями в Константинополе и в Крыму в ноябре 1920 года.
Об эвакуации Крыма, пребывании в Константинополе русских военных и гражданских людей и о походе Русской эскадры в Бизерту было достаточно написано в зарубежной русской печати, но возможно, что не все читатели «Военный Были»* знакомы с текстами телеграмм, посланных нашими союзниками в эти исторические дни. В особых комментариях эти тексты не нуждаются: они говорят сами за себя. Узнав, 6 ноября (все даты данные по новому стилю), что войска Генерала Врангеля были оттеснены в Крымский полуостров превосходящими по числу красными силами, французский военный министр телеграфировал вице-адмиралу де Бон, командующему французскими морскими силами в Константинополе на борту линейного корабля «Прованс» (23000 т): «Помогите Врангелю защитить Крым. В случае же эвакуации, обеспечьте в первую очередь отправку иностранных миссий и русских людей, особенно скомпрометировщих себя в глазах большевиков, используя для этого сначала русские, а если необходимо, то и французские коммерческие суда. В этом предположении нужно будет обеспечить эвакуацию всех исправных русских судов и временно концентрировать их в Константинополе.
Ввиду того, что мы не располагаем достаточными средствами, договоритесь с адмиралом де Робек, относительно содействия англичан. Вы должны, также, обеспечить эвакуацию всех коммерческих судов, использование которых останется на обеспечении русских мореходных компаний». Через два дня граф де Мартель, верховный комиссар при Правительстве юга России телеграфирует в Министерство иностранных дел, что армия генерала Врангеля, отошедшая в Крым, надеется перейти в наступление и просит доставить ей орудия и обмундирование.
Но через следующие два дня тот же граф де Мартель посылает телеграмму совсем иного тона: «Командир миноносца «Сенегалэ» доносит, что военное положение в Севастополе тяжёлое. Эвакуация 30.000 человек должна начинаться сейчас же. Контр-адмирал Дюмениль (капитан первого ранга Дюмениль был офицером связи при российском императорском флоте в 1916 / 17 и участвовал в операциях Черноморского флота против германцев и турок) уходит сегодня утром из Константинополя на крейсере «Вальдек Руссо» с миноносцами и буксирами. Английский Адмирал де Робек испрашивает инструкции из Лондона». «Мы не имеем возможности применять большое число беженцев в Константинополе, уже переполненным русскими и турецкими беженцами, военнопленными турками, возвращенными на родину англичанами и др. Срочно требуется, чтобы наши правительства сговорились и послали бы инструкции своим верховным комиссарам в Константинополе».

Крейсер Вальдек Руссо, Франция и Великий русский исход из Крыма

крейсер, Франция, история эвакуации из Крыма…

Фото: Военные корабли Франции, Первая Мировая война. Бронированный крейсер «Вальдек-Руссо» (Waldec-Rousseau). Открытка начала XX века. Коллекция авторов путеводителя «Русский Париж».

12 ноября г. Дефранс, верховный Комиссар в Константинополе телеграфирует в свою очередь, что Лондон предписал адмиралу де Робек соблюдать абсолютный нейтралитет и прибавляет: «Положение Врангеля безнадежно. Крым будет эвакуирован. Севастополь может быть взят через два дня. Врангель предлагает Франции свой коммерческий и военный флот в залог на покрытие расходов по эвакуации». В этот же день контр-адмирал Дюмениль телеграфирует со своей стороны: «Надеюсь, что припасы, взятые на борту судов, перегруженных беженцами обеспечат их продовольствием в течение нескольких дней. Есть снабжение невозможно в Константинополе, то я предлагаю эвакуировать их в Тунис. Принимаю ваши приказания. Рассчитываю на 10.000 гражданских людей, 10.000 солдат и несколько тысяч раненых».
На следующий день он прибавляет: «Просьба телеграфировать если Вы согласны, чтобы на всех военных и коммерческих судах был бы поднять французский флаг и укажите какое им дать место назначение. Я не могу рассчитывать на какой-либо конкурс со стороны англичан. Граф де Мартель и дивизионный генерал Бруссо (general de division = генерал-лейтенант), начальник военной миссии присутствовали при моём совещании с генералом Врангелем».
Французский морской министр ответил: «Обеспечьте эвакуацию в условиях предписанных 6 ноября. Согласитесь на временную выдачу русских военных и коммерческих судов. Главная наша цель: ничего, ни за какую цену не оставить в руках большевиков.
Вопрос о том какое место назначения дать беженцам должен быть разрешен совместно с Верховным комиссаром и генералом, командующим Оккупационным корпусом в Константинополе. Вопрос о смене флага, несрочный, будет урегулирован в последствии.»
Г. Жорж Лейг, председатель французского Совета Министров и министр иностранных дел, телеграфировал, одновременно, контр-адмиралу Дюмениль: «Я одобряю принятые Вами мероприятия. Французское правительство не может оставить Правительство юга России в момент критического положения, в котором оно сейчас находится. Положение нейтралитета принятое англичанами не позволяет русским рассчитывать ни на кого другого кроме нас.
Франция не может предоставить на избиение тысяч людей, не предпринимая большого усилия для того, чтобы их спасти. Согласитесь, временно, использовать русский тоннаж. Дело о передаче будет экзаменировано в последствии. Прошу Верховного комиссара в Константинополе позаботиться о наиболее срочном. Переговоры с правительствами Греции, Румынии, Сербии и Болгарии для принятия беженцев следуют свой курс. Посылка русских в Тунис или в какой-нибудь другой пункт французской территории сталкивается, по моему мнению, с квази- невозможностью».
Г. Дефранс повторяет: «Мы не имеем никаких средств, чтобы приютить здесь русских беженцев. Генерал, командующий оккупационным корпусом, подтверждает что он располагает только пяти десятью кроватями для трех тысяч объявленных раненых. Дирекция санитарной службы, информированная о чуме, тифе и холере среди беженцев противится их высадки. Нужно опасаться, что эти беженцы встретит больше опасностей и подвергнуться большим страданиям, если бы они остались в Крыму».
По словам английского Верховного комиссара, правительство Его величества не хочет взять на себя никакой ответственности в этом деле. Что же касается о том, какое место назначения дать беженцам, то оно объявляет, что вся ответственность в этом лежит на Франции, которая признала правительство Генерала Врангеля.
15 ноября контр-адмирал Дюмениль радио телеграфирует: «Весь военный флот вышел в море 40000 человек, в числе которых 20000 солдат фронтовиков. Я информировал красный власти, что всякая атака против моих судов повлечет за собой репрессивную бомбардировку. Крейсер «Вальдек Руссо» вышел вслед за крейсером «Генерал Корнилов», последним русским кораблем на котором посадились генерал Врангель и его штаб».
Французы цитируют последнюю фразу приказа по армии русского генерала: «Я отдаю армию, флот и эмигрантское население под покровительство Франции, единственный Великой державы, признавшие мировое значение нашей борьбы».
18 ноября г.Дефранс телеграфировал в Париж: «Число русских беженцев превышает всё что было предвидено. Вчера вечером их было 105000. Общее число достигнет от 130000 до 150 000!
За некоторыми исключениями, в частности, что касается раненых, все эти беженцы ещё находятся на борту своих кораблей. Они там скучены. Произошло несколько случаев удушения. Близка опасность болезней и эпидемий. Приняты меры, чтобы отправить 20000 солдат на Лемнос, равное число на полуостров Галлиполи (1 Армейский Корпус (Галлиполи): 26596 ч, Донцы (Чаталджа): 14630 ч.; кубанцы (остров Лемнос): 16050 ч.; Моряки (Бизерта): 4800 ч.) и высадить здесь 10.000 гражданских людей.»
Со своей стороны контр-адмирала Дюмениль телеграфировать морскому министру: «Согласны ли вы принять в залог русский военный флот? Если да, то я предлагаю отправить его в Бизерту при первой возможности, ибо я опасаюсь затруднений со стороны команд и также из-за характера Адмирала Кедрова, виды которого расходятся с видами генерала Врангеля. Интересными для нас кораблями были бы новый линейный корабль «Генерал Алексеев» (23000 т), большие миноносцы (1130 т) и плавучая мастерская «Кронштадт» (16000 т). Морской министр обратился к председателю Совета Министров, министру иностранных дел с просьбой дать ему своё мнение.
Его поддержал из Константинополя, на борту «Прованс», вице-адмирал де Бон: «Прекрасным мероприятием состояло бы эвакуация в Бизерту у раненых и больных, так как мы имеем там обширные учреждения и уход за ними было бы значительно менее дорог, чем здесь. Я также возобновляю своё предложение отправить туда же военный флот возможно скорее. Моё мнение: все зависящие от нас мероприятия нужно принять немедленно, так как иначе состояние духа беженцев испортилось бы с каждым днем все более и более и их признательность к нам исчезла бы».
25 ноября он извещает, что число беженцев достигло, в конечном итоге 146200 человек.
28 ноября он добавляет: «Военный флот с 6000 офицерами и матросами не может остаться здесь. Я прошу отправить его немедленно в Бизерту.
Адмирал Кедров думает, что большинство моряков попросят быть отосланными в Россию, где остались их семьи. Я и спрашиваю разрешения, чтобы около 3000 раненых были эвакуированы в Бизерту.»
По повторному предложению морского министра, Совет министров согласился, 1 декабря, разрешить отправку русского флота в Бизерту, но только с экипажами строго фильтрованными с точки зрения обнаружения большевистского «вируса» и также, в сопровождении транспортов, в которые возможно скорее вернут обратно в Константинополь русских моряков в виду их возвращения репатриации в Россию, но при условии, чтобы они не имели возможности войти в контакты с внешним миром, во время их пребывания в Бизерте.
Вице-адмирал Дебон дал отчет о том, что он принял предписанные мероприятия, но что, прекрасно зная топографию Безертинского озера, он указывает на возможность устранить риск большевистской заразы в Бизерте, поставив на якорь суда Русской эскадры к югу от полуострова Мензель-Абдерраман и разрешая русским сходить на берег только на этом полуострове, которые можно легко изолировать. Однако, он принял необходимые мероприятия для возвращения экипажей в Константинополь и для ведения переговоров для их дальнейшего возврата в Россию.
Напротив, добавляет французский адмирал, семьи офицеров Русского флота рассчитывают сопровождать эскадру в Бизерту.

Перевел и подготовил для печати в журнале «Военная Быль» (Париж) Борис Щепитинский. Публикуется по его рукописному письму в редакцию. Все права на публикацию материалов журнала «Военная Быль» предоставлены исключительно Путеводителю и Справочнику «Пусский Париж». При использовании любых материалов журнала (опубликованных в печатном или электронном виде) ссылка на сайт обязательна. Об авторе.
Щепинский Борис Александрович
Участник гражданской войны и Белого движения в России. Во ВСЮР и Русской Армии, на апрель 1920 — сигнальщик «Весты», гардемарин Морского корпуса до эвакуации Крыма. Эвакуирован с русским флотом в Бизерту. На 24 июня 1921 в составе корпуса находился в Бизерте. Окончил Морской корпус 19 ноября 1922 года. Корабельный гардемарин.
Получил аттестат об окончании Морского Корпуса XI.1922. Отправляется во Францию для поступления в Университет в марте 1923 года. В эмиграции во Франции. Умер после 1972.

Пребывание в Константинополе*
Разгрузка флота от войск и населения.
С 14 по 23 ноября 1920 года нового стиля, суда вышедшие по эвакуации из портов Крыма, сосредотачивались в Константинополе на рейде Мода. Первой задачей было разгрузиться от войск и беженцев, переполнивших суда и до выгрузки которых нечего было и думать о какой-либо работе на кораблях или правильном течении корабельной службы. В первую очередь, сразу по приходу в Босфор, франц. командованием снимались раненые и больные и размещались по госпиталям Константинополя и его окрестностей. В виду большого числа раненых и больных пришлось в дополнение к береговым госпиталям, по согласованию между рус. и франц. командованием, организовать на некоторых судах и плавучие госпиталя. Для этой цели были предназначены транспорт «Ялта» и пароходы «Румянцев» и «Царевич Георгий». После своза раненых и больных началась разгрузка войск и беженцев, для чего раньше всего надо было установить, кого считать беженцами, а кого действительно военнослужащими. В этом смысле был издан штабом командующего приказ, устанавливающей, что из числа военных и морских чинов могут считаться беженцами:
1. Все генералы и адмиралы, не пожелавшие остаться на службе или пожелавшие, но не получившие назначения.
2. Все штаб-офицеры, не получившие штатных назначений
3. Все штаб- и обер-офицеры, старше 43 лет, я не пожелавшие добровольно остаться в составе русской армии.
4. Все штаб офицеры, обер-офицеры и солдаты, имеющие свидетельство непригодности к службе (четвертая категория).
5. Все офицеры независимо от чинов, имеющие специальное высшее военное и морское образование (генерального штаба, интенданты, артиллеристы, юристы, инженеры, электротехники) не получившие по специальности штатных должностей и не желающие остаться на должностях рядовых.
6. Все имеющие третью категорию за болезнью и ранением.

Русская армия, перфорированная в три корпуса: 1-й корпус — регулярные войска, Донской (казачий) корпус и Кубанский (казачий), соответственно расселялись: 1-й корпус — в Галлиполи, Кубанский на острове Лемнос и Донской корпус — лагерь в районе Чаталджа. Частные лица и военные, зачисленные в категорию беженцев, распределялись по лагерям Константинопольского района, а также отправлялись в Сербию, Болгарию и Румынию, причём с правительствами этих государств француз. правительством велись переговоры о принятии возможно большого количества беженцев. Особенно трудным периодом для войск и населения были первые дни по приходу в Константинополь до разгрузки судов, так как за это время эвакуации почти на всех судах были израсходованы все запасы провизии, а главное воды. Провизией и водой снабжались средствами француз. морской базы и вопрос с провизией наладился довольно быстро. С водой же дело осложнялось. Имевшиеся в распоряжении французской базы и Управления русского в коменданта порта плавучие средства для доставки воды были недостаточны для подачи воды на 120 кораблей. Многие суда получили воду лишь на 5-6 сутки по приходу. Для выхода из этого тяжелого положения ком. флотом приказал 28 ноября срочно разгрузить от людей и грузов паровые шаланды «Аджадер» и «Иструан», а несколько раньше – «Сураж» и предназначить для подачи воды на рейд. Благодаря этим мерам и водяной вопрос стал налаживаться. Приказом Командующего Русской эскадрой от 25 ноября за номером 21 разрешалось на военных кораблях, и то только до организации специального транспорта при эскадре, оставаться семьям офицеров и матросов, имеющих штатные должности на этих судах. Членами семейств считались: 1) жена 2) дети 3) матери глав семейств. Все остальные члены семейств и родственники оставались в категории беженцев на общих основаниях и должны были съехать на транспорты для направления к местам распределения беженцев, согласно распределению француз. командования. Тем офицерам и матросам, какое не пожелали бы расстаться со своими родственниками, идущими в категорию беженцев, разрешалось также перейти в категорию беженцев. На основании этого приказа была предложено всем чинам морского ведомства, не получившим назначение, их семьям и членам семейств, не имевших право оставаться при эскадре, эвакуироваться на пароходе «Владимир» в Каттаро.
Пополнив запасы угля, воды и провизии, после сортировки войск по корпусам, транспорты по соглашению русского и французского командования, начали переброску войск из Константинополя в Галлиполи — 1-й корпус и в порт Мудрос на острове Лемнос Кубанский корпус. В Константинополе высаживался и отправлялся в лагерь в район Чаталджа — Донской корпус. При свозке войск с судов француз. командованием было приказано войска эти разгружать, так как официально разрешалось иметь в частях оружие в весьма ограниченном количестве лишь для несения караульной службы и ведения занятий. Однако это разрушение велось больше для формальности и француз. командование удовлетворялось очень небольшим количеством сдаваемого оружие, по большей части непригодного. Часть оружия была войсками оставлена на судах. По приходе в Константинополь для охраны казённых грузов на судах транспортного флота с этим грузом, по приказанию Глав. Ком. были выставлены караулы от конвоя Глав. Ком. и Текинской сотни. Вскоре затем для учёта и охраны всех грузов, как правительственных, так и частных по соглашению с французским командованием была образована смешанная комиссия из франц. и русс. офицеров. Эта комиссия, осмотрев и проверив все грузы на судах, запечатала все трюмы и в дальнейшем вся ответственность за сохранность этих грузов ложилась на командиров, капитанов и комендантов соответствующих судов. Выгрузка и учет всех грузов русских судов регулировались приказами штаба француз. эскадры восточной части Средиземного моря за номерами 1547 и 1548. Эти приказы гласили, что в принципе никакой груз с русских судов не мог быть выгружен до разгрузки соответствующих судов от пассажиров. Выгрузка этих грузов и выдача их владельцам могла производиться только в Константинополе. До выгрузки всех пассажиров, грузы оставались опечатанные в трюмах под личной ответственностью капитанов. Выдача частных грузов их владельцам производилась только после предъявления владельцами документальных данных на их право на груз, в особо созданной комиссии, состоявший из представителей фр. воен. и мор. ведомств и одного русского офицера Управления русского командира порта в Константинополе. Грузы, принадлежащие Русскому правительству, должны были выгружаться средствами французского сухопутного командования и браться им на учёт. Выгрузку, уже разрешённых комиссией грузов с русских судов, должны были контролировать особо назначенные командующим французской эскадры офицеры механики. Кроме того, было объявлено, что ни один акт продажа грузов, произведённый после 12 ноября не будет признан этой комиссией. Ввиду полной не оборудованности в первое время лагеря в Галлиполи, отсутствие помещений, лазаретов и недостатка воды, Ком. Рус. Эск. были посланы в Галлиполи в распоряжение ком. корпуса Генерала Кутепова бывший линейный корабль «Георгий Победоносец» для жилья на нём войск, пароходы «Румянцев», а потом «Ялта» под госпиталь и транспорт номер 412 с запасом пресной воды. Кроме того для рейдовой службы был послан буксир «Тайфун» и по назначению француз. коменданта Моды, одно парусное судно для доставок в Галлиполи дров.
Для руководства морской частью высадки войск в Галлиполи и порт Мудрос были 30 ноября Ком. Рус. Эск. назначены: кап. 1-го р. Потапов комендантом пункта высадки в Галлиполи и контр-адмирал Степанов — порта Мудрос: Однако, это второе назначение не состоялось, так как фр. мор. командование, под предлогом, что после высадки войск на Лемносе, в Мудросе русские суда стоять не будут, не признало должности русского коменданта порта Мудрос, а просило лишь Ком. Рус. Эск., через Адмирала Дюмениль, отправить на Мудрос морскую команду из кочегаров, машинистов и водопроводчиков примерно в 20 человек, под командой одного младшего офицера, для обслуживания и ремонта водопровода и электрической станции на острове.
С этой целью был Ком. Рус. Эск. назначен на Лемнос инженер-механик старший лейтенант Оппель и соответствующая команда. Из плавучих средств на Мудрос был отправлен буксир «Доброволец».
1 декабря в Галлиполи вышли бывший линейный корабль «Георгий Победоносец» на буксире ледокола «Джигит», тральщик N 412 с пресной водой и буксир «Тайфун». Назначенному комендантом пункта выставки в Галлиполи капитану первого ранга Потапову, начальником штаба русской эскадры было дано предписание идти с перечисленными судами в Галлиполи, где вступить в исполнение обязанностей старшего морского начальника.
На «Георгии Победоносце» предписывалось разместить для жизни воинские части по указанию Генерала Кутепова. Принятую на тральщике номер 412 питьевую воду указывалось расходовать наиболее экономно и рационально, имея в виду, что этой воды должно хватить на продолжительное время. Инструкцией, данной штабом эскадрой, этому штаб-офицеру вменялось в обязанность 1) -Оказывать всяческое содействие генералу Кутепову по высадке войск с судов на берег. Для упорядочения высадки надлежало поставить «Георгий Победоносец» на якоре так, чтобы через помещённый между ним и пристанью тральщик 412 было сообщение с берегом непосредственно, и транспорты, подходя к борту «Георгия Победоносца», могли бы высаживать через него людей на берег. 2) — Для охраны транспортов и грузов предписывалось спрашивать у генерала Кутепова караулы, для охраны судов за всё время их стоянки. 3) — Доносить начальнику штаба эскадры, пользуюсь каждой оказией, об обстановке. 4) – Комендант пункта высадки в Галлиполи оставался в непосредственном подчинении Ком. Рус. Эск.
Это назначение французским морским командованием было признано, хотя оно, видимо находило слишком высокий чин штаб-офицера, назначенного исполнению этих обязанностей.
На наших пароходах, уходивших с беженцами из Константинополя в порты других государств, кроме наших комендантов — флотских офицеров, фр. командованием назначались еще и свои комиссары — из мичманов и гардемарин. Разграничение обязанностей рус. комендантов и фр. комиссаров обусловливалось тем, что весь порядок на корабле находился в ведении коменданта, а комиссару предоставлялось право во внешних сношений с подлежащими властями, в соответствии с которыми комендант должен был исполнять свои обязанности. Русским комендантам пароходов и транспортов командующий эскадрой приказывал все распоряжения французских властей исполнять немедленно, после чего доносить адмиралу- командующему. Надо заметить, что за всё время очень сложной, тяжёлой и неблагодарной работы по разгрузке и распределению по лагерям войск и беженцев с наших судов, отношение к нам французского командования и властей было за малым исключением, вполне благожелательное и предупредительное. Из крупных осложнений имело место лишь недоразумение на острове Лемнос при высадке наших войск между нашим начальником отряда транспортов кап1 р Федяевским и фр. губернатором острова генералом Бруссо, не желавшие считаться с инструкциями, полученными этим штаб-офицером от Русского командования, составленными в согласии с фр. морским командованием, и когда несмотря на приказания генерала Бруссо не уходить из Мудроса, кап1р Федяевский все же вышел, командующий фр. эскадры адмирал Де-Бон, по жалобе Генерала Бруссо, просил о смене кап1р Федяевского. Однако, когда Ком. Рус. Эск. объяснил Адмиралу Де-Бон, что кап1р Федяевский действовал точно на основании данных ему инструкций и принял всю ответственность в этом столкновении на себя, то фр. адмирал этим вполне удовлетворился. Конечно бывали иногда трения и мелкие недоразумения между русским и французским командованием, но все они быстро разрешались, благодаря благожелательному к нам отношению и индивидуальным качествам адмиралов Де-Бон и особенно Дюмениль с одной стороны и высшему такту, твердо и настойчиво проводимым наших точек зрения на Главнокомандующим и командующий эскадрой с другой.

Реорганизация флота в Эскадру.
По приходе Флота в Константинополь и после начала демобилизации пароходов, а также вспомогательных военных судов и формирования различных служб и учреждений, ставших теперь излишними, название Флот не соответствовала уже по-своему количеству и составу рус. вооружённым морским силам, а потому Черноморский флот был реорганизован в Русскую эскадру. Поэтому, приказом номер 11 от 21 ноября нового стиля командующим черноморским флотом объявлял:
Приказываю Черноморский флот переформировать в Русскую эскадру и соединить суда в 4 отряда, как ниже показано:
1-й Отряд (младший флагман)
Линейный корабль «Генерал Алексеев»
Крейсер «Генерал Корнилов»
Вспомогательный крейсер «Алмаз»
Дивизион подводных лодок (начальник дивизиона старший из командиров):
Подводные лодки: «Буревестник», «Утка», «Тюлень», «АГ22»
База – транспорт «Добыча»

2-й Отряд (младший флагман)
Эскадренные миноносцы «Пылкий», «Дерзкий», «Беспокойный», «Гневный», «Цериго», «Капитан Сакен», «Жаркий», «Живой», «Звонкий», «Зоркий»

3-й Отряд (младший флагман)
Посыльные суда «Страж», «Грозный», «Якут», «Лукулл»
Тральщики: «Альбатрос», «Баклан», «Китобой»
Сторожевой катер «капитан 2-го ранга Медведев»
Гидрографические суда «Казбек», «Веха»
Буксиры: «Черномор», «Голланд», «Бельбек», «Севастополь»

4-й Отряд (младший флагман)
Ледоколы: «Илья Муромец», «Всадник», «Джигит», «Гайдамак»
Транспорты: «Рион», «Дон», «Крым», «Сарыч», «Далланд», «Ялта», «Инкерман», «Екатеринодар», «Поти», «Самара», «Шилка», «Ольга» («Сухум»), «Осторожный», «Заря» («Туркестан»), «Псевуапе», «N 410» («Вера»), «411», «412», «Родосто», «Днепр», «Трапезунд», «Почин», «Надежда» (*Суда приписаны к Константинопольскому Русскому порту)
Буксиры: «Днепровец», «Березан», «Ипполай», «Скиф», «Чурубаш»
пароходы: «Орел», «Владимир», «Херсон», «Саратов», «Витим», «Колыма», «Омск», «Иртыш», буксир «Доброволец» (*Суда Добровольного флота)

пароходы: «Александр Михайлович», «Русь», «Адмирал Кашерининов» «Моряк» (* Суда Дунайского Пароходства)
И все мелкие суда Морского Ведомства и казенных пароходств, не названные в составе отрядов.
Транспорт – мастерская «Кронштадт» — во всех отношениях подчинен Начальнику Базы Р. Эскадры.
Приказом же N12 от того же числа приказывалось:
1) — Штаб командующего Черноморским флотом сократить согласно прилагаемого при сем штата.
2) — Всю организацию мастерских транспорта «Кронштадт» оставить в силе.
3) — Из учреждений Морского Ведомства оставить: а) Морской корпус и б) – Морской госпиталь
4) — Сокращенные штаты Морского госпиталя составить Санитарному Инспектору Севастопольского порта и в кратчайший срок представить командующему на утверждение
5) — Все остальные учреждения Морского Ведомства с 6/19 сего ноября считать расформированными.
Так как русские суда пришли в Константинополь с неполными командами, а в Константинополе часть команд кроме того перешла на положение беженцев, то было приступили к укомплектованию кораблей. В основу этого укомплектования легли два приказа командующего русской эскадрой от 22 ноября за номерами 7 и 8. Приказ номер 7 гласил:
— В целях укомплектования флота командами и специалистами, разрешаю начальникам отрядов и командирам судов брать на суда флота в качестве матросов и специалистов, чинов из расформированных частей русской армии.
— Приказ номер восемь: — в связи с расформированием учреждений морского ведомства и в целях сокращения кадрового состава офицеров флота приказываю: все штатные офицерские должности на кораблях комплектовать исключительно офицерами кадрового состава, окончившими морской корпус и произведенными в офицеры не позже 25 октября 1917 года. Всех остальных офицеров морского ведомства разрешается назначать на кораблях на кондукторские и унтер офицерские вакансии, о на штатные офицерские должности только с особого на то разрешения штаба командующего эскадрой.
Так как эвакуировавшийся Черноморский Флотский Экипаж был весьма немногочислен и в нём не было специалистов или матросов, пригодных к использованию на кораблях, то приказом от 30 ноября за номером 39 командующий русской эскадрой приказал: — Черноморский Флотский Экипаж расформировать. Командиру экипажа знаменный флаг и серебряные рожки сдать в Морской корпус. Чинов экипажа перевести на положение беженцев.
28 ноября приказом Ком.РусЭск. были назначены и начальниками отрядов судов Р.Э.: контр-адмирал Остелецкий — начальником 1 отряда судов, контр-адмирал Беренс- 2 отряда судов, контр-адмирал Клыков — 3 отряда судов и инженер-механик генерал-майор Ермаков- 4 отряда судов. Кроме того в этот же день состоялась назначение около 50 офицеров преимущественно штаб-офицеров оставшихся из организации и сокращение флота без штатных мест, на должности командиров и их помощников на транспорты морского ведомства и комендантами на пароходы частных обществ. Тогда же были объявлены новые штаты Морского корпуса и был назначен новый директор корпуса вице-адмирал Герасимов и пополнен офицерский и преподавательские персонал. Для обслуживания русской эскадры, как в техническом отношении, так и в смысле снабжения и продовольствия была учреждена 28 ноября База Р.Э. Начальником базы, подчинённым непосредственно ком. эскадры, был назначен к-адм. Тихменев.
База помещалась на транспортире мастерской «Кронштадт», где были сосредоточены все запасы: материалы технические, запасы обмундирования, продовольствия и лазарет. В распоряжении начальника базы были назначены один помощник и флагманские специалисты: флагманский инженер-механик, флагманский корабельный инженер, флагманский офицер, флагманский врач и флагманский интендант.
Из офицерского состава довольно большой процент, главным образом семейных перешел в разряд беженцев и был отправлен преимущественно в Сербию — в Катарро. Кроме того много  по собственному желанию была уволено от службы, надеясь устроиться служить на коммерческом флоте или на частную службу на берегу. Однако, столь большой уход кадровых офицеров, благодаря сокращению вообще всех штатов и учреждений, не был особенно тяжел для флота, так как для укомплектования судов офицеров хватило с избытком. Хуже было с командой. В Константинополе матросов, да ещё специалистов, ушло на берег сравнительно немного, но благодаря тому, что многие корабли пришли уже из Крыма далеко не укомплектованы, в Константинополе всё же принять довольно много новых людей. Были суда, которым пришлось принять до 50% новой команды. Как уже говорилось раньше команды вообще представляли из себя очень пёстрый состав, что ещё больше увеличилось после Константинополя, где прибыл пришлый со стороны элемент, никакими знаниями не обладавших, ничего общего раньше с флотом не имевший и поступивший зачастую лишь с целью добраться до новых мест и там устроиться. Это конечно сказалось и на большом в 1200 миль в переходе из Константинополя в Бизерту и затем в последствии в Бизерте.
Нельзя обойти молчанием инцидент в Константинополе с нашими подводными лодками. Подводные лодки: «Буревестник», «Утка», «АГ22″ и «Тюлень» пришли в Константинополь из Севастополя одними из первых — 16 ноября и после обычных санитарных формальностей в Каваке, были французским командованием поставлены к пристани французской базы в Сиркеджи. Там, после мойки личного состава лодок в бане, конечно не без давления англичан, не переваривающих подводных лодок под иным флагом, кроме своего, экипажи наших лодок были отправлены, вместе с пассажирами с лодок, на рейд на транспорт «Трувор», на лодках же были оставлены лишь командиры, старшие офицеры и по два матроса. Но кроме того с лодок были французами сняты, кроме ручного оружия и пулемётов, также окуляры от перископов, предохранители от головных станций и ключи Морзе от радиостанций. Во время этого недоразумения ком. флотом находился еще в Чёрном море, где получив первые сведения о происшедшем, просил Адмирала Дюмениль по радио телеграфу снестись с Константинополем и отстоять перед английским командованием интересы русского флота находящегося под покровительством французского флага. По приходе командующего флотом  в Константинополь и после переговоров его с французским. морским командованием, удалось настоять на возвращение команд на наши подводные лодки 20 ноября.
По этому поводу приказ штаба ком. фр. эскадрой Восточного Средиземного моря номер 1472 от 19 ноября гласит: — Адмиралом Кедровом принимаются меры к тому чтобы заслуживающие доверия команды специалистов были возвращены на подводные лодки в Сиркеджи. Администрация управления порта должна отдать строжайшие распоряжения к тому, чтобы эти лица не имели возможности уходить со своих кораблей и посещать город. По приказанию капитана 1 ранга Вандие, подписал начальник штаба Петр Вандие. — В инструкции же штаба Р.Э. (номер 2219 от 20 ноября) Начальнику дивизиона подводных лодок капитана 2 ранга Копьеву было сказано:
— Вам препровождаются команды подлодок. Офицерам и командам воспрещается отлучка в город, в виду протеста по этому поводу со стороны англичан. Выставьте свой офицерский караул на 4 поста: оцепив территорию береговой черты, у которой стоят подлодки и за пределы этой черты никто не может быть выпущен без разрешения штаба командующего флота. Довольствие всё будет идти в общем порядке через французское командование. Со всеми требованиями обращаться на «Корнилов» в штаб флота . Если кто-нибудь из команды будет пойман на берегу, лодки будут поставлены на рейде. В дальнейшем продолжались переговоры с французским командованием о возвращении на лодки частей, снятых ими 16 ноября. 23 ноября командующий русской эскадрой письмом за номером 2245 на имя контр-адмирала Дюмениль просил, в виду разрядки аккумуляторов на наших подводных лодок и необходимости новой зарядки, вернуть на лодке снятые предохранители. На следующий же день адмирал Дюмениль письмом известил командующего, что приказания о возвращении снятых в с лодок частей для зарядки аккумуляторов дано ещё 22 ноября. Таким образом, всё снятое, кроме окуляров и других частей перископов, было на лодки возвращено и лодки были французским командованием поставлены на Золотом Роге, рядом с транспортом «Заря».
23 ноября Ком. Р.Э. во избежание недоразумений, известил представителя Глав. Ком. в Константинополе генерала Лукомского , что на основании приказаний Глав. Ком. на время его пребывания в Константинополе все распоряжения о выходе и передвижение судов будут даваться им непосредственно, а в отношении судов, приписанных к Константинопольской базе, через капитана 1 ранга Щербачева. Канонерские лодки «Кача» и «Урал» (вооружённые частные владельческие суда) было приказано командующим Р.Э. разоружить, при чем все казенное снабжение и имущество лодок должно быть передано в распоряжение начальника базы эскадры. Орудия и боевой запас передать на линейный корабль «Генерал Алексеев», а штурманское имущество- на «Генерал Корнилов». Личный состав лодок шел на укомплектование других судов.
В целях поисков, пропавшего без вести, эскадренного миноносца «Живой», как уже было сказано раньше, кроме нашего транспорта «Далланд» и английских миноносцев, ходили в Чёрное море следующие французские суда: «Вигуре» и «Сакалав»- 21 ноября, авизо «Дюнкерк», смененный 21 ноября авизо «Дюшафоль», осмотревшим зону между 42 градуса и 43 градуса нордовой широты и 31 градусов и 31 градусов 30 остовой долготы, миноносец «Сенегале», конвоировавший пароход до Батума, «Бар-Ле-Дюк», вышедший 25 авизо «Сюип»- 28 ноября. Когда эти поиски не увенчались успехом, то по просьбе командующий русской эскадрой посмотреть ещё анатолийский берег, французским командованием были посланы вдоль этого берега авизо «Бар-Де-Дюк» и «Сюип».
Кроме того, когда были получены сведения, что неизвестный английский пароход встретил в Чёрном море судно с двумя катерами и привел его в Варну, командующий русской эскадрой запросил срочно в Варне нашего морского представителя капитана 2 ранга Задлера о всех прибывших в Варну и другие болгарские курорты судах, однако нигде «Живой» обнаружен не был.

Суда Р.Э. стояли на рейде Мода по особой диспозиции в 4 линии. Ни один пароход или транспорт не имели права становиться на якорь в районе дислокации эскадры. В целях экономии угля, нефти, и воды всем военным судам, транспортам и пароходам было приказано командующим Р.Э. стоять на рейде без паров. Исключение составляли:
1 — суда, которым для ремонта необходимо было иметь пары, причём каждый подъём паров должен был быть санкционирован начальником штаба эскадры
2- буксиры и пароходы, которые по ходу работ должны были иметь пары, причём подъём их должен был быть разрешаем генерал-майором Ермаковым.
Кроме судов, отправляемых в Галлиполи, французским командованием было приказано мелкие военные суда, не имеющие механизмов, поставить в Куру-Чесме. Туда были поставлены эскадренные миноносцы «Цериго», «Гневный» и другие суда. Были выработаны и объявлены на время стоянки в Мода военных судов, транспортов и привлеченных пароходов и шхун меры, которые следовало принимать на случай ухудшения погоды. В общих чертах эти меры сводились к тому, что по особо установленному сигналу с «Генерала Корнилова», все корабли должны были:
1)- Потравить канаты до двойной их длины против имеемой, иметь прогретыми шпилевые машинки и быть в полной готовности выбирать канаты. 2)- Имеющим пары — поднять давление, прогреть машины и привести корабли в состоянии полной готовности к съемке. 3) Не имеющим паров — разводить их немедленно. 4) — Парусным судам с моторами и без них -принять все меры, чтобы быть готовыми к съемке. Зачем объяснялись условные сигналы бедствия дневные, ночные и в тумане. Все военные корабли, разгрузившись от войск и пассажиров, усилено чистились и приводились в порядок. Загрязнение буквально всех помещениях на судах было выше всякого воображения. Много времени и труда было потрачено, чтобы привести корабли в более или менее приличный вид. На некоторых судах войсками за переход и стоянку в Константинополе для варки пищи, а где её не было, то для печенья лепешек из муки, прямо на палубе разводились костры, причём на топливо шло всё, что только попадалось под руки: вёсла, шлюпочные рули, деревянная обшивка помещений, а на одном судне даже пошёл вельбот красного дерева. Поэтому всё, что можно было, восстанавливалось и ремонтировалось. Машины и кочегарные отделения чистились ремонтировались по большей части своими средствами, так как мастерские транспорта «Кронштадт» были завалены работой и он производил только самые необходимые работы, которые нельзя было произвести судовыми средствами.
Эскадра деятельно готовилась к предстоящему длинному переходу, в ожидании окончательного решения своей судьбы.

Решение участи флота
Поручая при эвакуации Крыма армию, флот и выехавшее население покровительству и заботам Франции, главнокомандующий Р.А. в своих переговорах по этому поводу с представителями Франции, как в Севастополе, так и затем в Константинополе, обязался передать весь казённый тоннаж военного и транспортного флота Французскому Правительству для его эксплуатации. Вырученные этой эксплуатацией средства, как и средства от реализации переданных Франции некоторых правительственных грузов, должны были поступить для покрытия расходов, которые Фр. Пр. несло по содержанию нашей Армии и Флота. Фр. Пр обязывалось вернуть передаваемый ему тоннаж России, при установлении в России конституционного правительства. Это соглашение легло в основу всех дальнейших переговоров по этому вопросу, между русским главным командованием и Фр. Пр. как в Константинополе, так и в Париже.19 ноября командующий Р.Э. препроводил Адмиралу Дюмениль при письме особый меморандум, заключавший в себе мероприятия желательные принять по вопросу о дальнейшей судьбе русского флота военного и транспортного, а также его личного состава. Меморандум этот гласил:
1. Временно утратив возможность служить в нашей Родине, мы просим дать нам возможность служить с тем же рвением Франции и её народу, которые в настоящий момент оказали нам столь высокое и гуманное покровительство
2. Для сохранения кадрового состава флота, все корабли, находящиеся под русским военным флагом, за исключением тех, которым будет поручено та или иная служба по заданиям французского командования, сосредоточить в одном из французских портов (Бизерта или другой).
3. Для приведения кораблей в порядок и их ремонта, совершенно необходимо сохранить при флоте базу — транспорт мастерскую «Кронштадт, которая по своему техническому оборудованию и снабжению обеспечит их ремонтом своими наличными материалами.
4. При флоте в его месте стоянки желательно сохранить большой транспорт для проживания на нём семейства офицеров и матросов, занимающих штатные места на плавающих кораблях флота (транспорт «Рион», «Добыча»).
5. При главной стоянки кораблей нашего флота желательно обязательно предоставить возможность разместить Морской корпус на 500 воспитанников.
6. Всем офицерам Русского флота, которые не получат назначения на наших кораблях, выразивших к тому своё согласие, разрешить служить во франц. флоте.
7. На кораблях нашего флота, укомплектованных русскими командами и офицерами, сохранить внутренний распорядок по-нашему морскому уставу.
8. Все правительственные пароходства (за исключением частновладельческого), а также транспорта мор. ведомства предоставить франц. правительству в эксплуатацию на предмет получения средств к содержанию нашего флота, армии и беженцев.
9. Все транспорты объединить одним правлениям с обязательным представительством ( не менее трёх) командующего русским флотом
10. На транспортах офицеры и экипаж остаются русскими.
11. Частновладельческие суда передать их владельцам с обязательством отчислений определенного процента французскому правительству на возмещение расходов по содержанию нашего флота, армии и беженцев.
Все вышеизложенные пожелания имеют целью не растерять в тот богатый опыт, который накоплен в последней войне с Германией и сохранить кадровый состав флота на благо России и её верных и благородных союзников.
Этот меморандум был командующий эскадрой Восточного Средиземного моря вице-адмиралом Де-Бон препровожден в Париж, о чём Адмирал Де-Бон письмом сообщил командующему Р.Э.
В Париже все переговоры велись уполномоченным главнокомандующего П.В. Струве. Несколько раньше, а именно 18 ноября, российский посол в Париже господин Маклаков обратился во Французское Министерство иностранных дел с нотой. В этой ноте наш посол отвечая Министерству иностранных дел на запрос представителям Правительства юга России, в какой мере это Правительство могло содействовать покрытию расходов, взятых на себя Фр. Пр. по эвакуации и содержанию Армии и Флота и населения, сообщал по этому поводу, что правительство юга России, как оно уже заявляло представителям Франции в Севастополе и Константинополе, готово отдать в залог этого нового доверия Фр. Пр. все суда покинувшие Крым, а также другие суда, которыми располагает. Относительно списка этих судов был запрошен А.В. Кривошеин. Кроме этого залога, гласила дальше нота, российский посол имеет приказание от компетентных властей, сообщить о передаче франц. представителям в Константинополе 15.000 угля, погруженного на пароходы «Киттенгаун», «Маршал Френч» и «Киенбенгаун», стоимость которого не должна быть менее 6000000 франков. Эти пароходы, если ещё не пришли, то должны были прийти в Константинополь в самом ближайшем времени. Средства, полученные от реализации этого угля французскими властями, должны пойти на покрытия упоминаемых выше расходов, если Фр. Пр. не пожелает просто взять себе этот уголь, употребив его стоимость на покрытие тех же расходов. Единственно, что просил наш посол, это не отказать в распоряжении своим агентам в Константинополе, расходовать полученные таким путем средства, в согласии с А.В. Кривошеиным, который поставлен в необходимость прийти на помощь неотложным нуждам русских беженцев, на что он телеграфно просил срочно выслать ему необходимые средства. Наконец, Правительство Юга России предлагало обратить на те же расходы по содержанию беженцев, стоимость военного снабжения, приобретенного у Фр. Пр. и ныне ему возвращаемого, дабы суммы, уплаченные своевременно за это снабжение, могли бы быть тоже обращены на беженцев. Под возвращаемым боевым снабжением разумелось снабжения, как только что купленное и ещё не погруженное, так и то, которое уже было в пути или было своевременно спасено. К военным представителем Генерала Врангеля нужно было сговориться с военным Министерством по поводу возвращения Франции этого военного снабжения. Нота кончалась выражением от имени правительства юга России глубокой благодарности за проявленные Францией заботы о жертвах гражданской войны в России.
20 ноября на эту ноту министр- президент Лейг ответил нашему послу письмом, в котором говорил, что из письма посла он видит, что правительство юга Россия готово, согласно с заявлением сделанным представителями этого правительства представителям Франции в Севастополе и Константинополе, отдать в залог расходов, принятых на себя Францией по эвакуации и содержанию военных и гражданских беженцев из Крыма, суда военного и коммерческого флота этого правительства. Это соглашение подтверждает протокол подписанный адмиралом Дюмениль и г-ном де-Мартель, а также генералом Врангелем и управляющим иностранными делами  Татищевым, устанавливающий передачу в распоряжении Франции различных судов русского военного и коммерческого флота, как залог расходов, вытекающих из оказания помощи эвакуированным из Крыма. Принимая к сведению эти согласительные документы, министр- президент поставил в известность, что полученное им того же 18 ноября письмо указывается, что А.А. Нератов рассматривает отдачу русского флота под французский флаг, как желание охранить русский коммерческий флот от попадания в руки большевиков. Желая избежать всякие недоразумения, министр президент просил нашего посла сообщить настоящее его письмо А.А. Нератову. Письмо кончалась, что Правительство Франции счастливо засвидетельствовать всем русским, оставшимся верным узам дружбы, доверия и союзу Франции с Россией, чувства симпатии и верности которые оно питает к России, переживающей столь жестокие испытания.
В этот же день 23 ноября Ком. Рус. Эск. в развитие переговоров о дальнейшей участи русского флота, написал Адмиралу Дюмениль следующее письмо N2236: — В ответ на наш личный разговор, который мы вели о частновладельческом пароходстве и подъеме некоторыми пароходами иностранных флагов, мною сегодня было собрано совещание представителей Русских пароходных предприятий, в том числе Добровольного флота, Русского общества пароходства и торговли и Русско-Дунайского Общества. Означенные представители на мое заявление, что в настоящий момент совершенно не допустим переход русских судов под чей либо флаг, кроме французского, заявили мне, что их точка зрения следующая:
1. Что суда русских пароходных предприятий, в том числе и Добровольного флота, как предприятия не казенного, а общественного, должны переходить для прикрытия их от захвата большевиками лишь под французский флаг, но образуя для сего, по усмотрению своих правлений, предприятия по французским законам. Переход под другие флаги допустим лишь в случае особых исключений и для судов каботажного плавания, которые в настоящий момент могут быть использованы у Сербских берегов Адриатики, для чего Сербское правительство требует обязательного подъема Сербского флага.
2. Суда, переходящие под французский флаг, должны сохранять право комплектации экипажей русскими подданными, для чего мы просим французского правительство для этого случая сделать исключение в своих законоположениях о плавании судов под французским флагом.
3. Суда Дунайского пароходства, ввиду имевшихся уже переговоров с Сербским правительством об образовании Славянского Пароходного Общества, желательно организовать в такую компанию под Сербским Флагом. Суда эти речного типа и могут эксплуатироваться в плавании по Дунаю.
В конце ноября Главнокомандующим была назначена для отправки в Париж и ведения там с Французским правительством дальнейших переговоров, комиссия из А.В. Кривошеина, генерала Данилова и М.В. Бернадского.
24 ноября командующий Русской эскадрой письмом за N2254 известил, находящегося в Париже П.Б. Струве, что по вопросам касающихся устройства Флота военного, транспортного и коммерческого его представителями при П.В. Струве назначены вице-адмирал Хоменко и капитан 1 ранга Дмитриев. Названным офицерам командующий эскадрой были посланы соответствующие инструкции, о которых они должны были доложить П.В. Струве.
По этому поводу Ком. Рус. Эскадрой была послана в Париж вице-адмиралу Хоменко и капитану 1 ранга Дмитриеву 24 ноября следующая телеграмма: N2258. – Поручаю Вам совместно быть моими представителями при Уполномоченном Главнокомандующим П.В. Струве по вопросам флота военного, транспортного и коммерческого. Инструкции Вам высылаю сегодня с генералом Даниловым, которые прошу доложить Струве. По всем принципиальным вопросам, прежде всего их решения, испрашивать моих директив.
Инструкция капитану 1 ранга Дмитриеву (военно- морской агент во Франции) и вице-адмиралу Хоменко (за NN2252 и 2253), датированные 22 ноября, совершенно тождественные, гласили:
— Поручаю Вам совместно с капитаном 1 ранга Дмитриевым (вице-адмиралом Хоменко) быть моими представителями перед Французским правительством при обсуждении вопроса о переходе нашего флота военного и транспортного под покровительство Франции. Как Вы узнаете от выезжающей в Париж комиссии из А. Кривошеина, генерала Данилова (по вопросу об армии) и М.В. Бернадского (финансы), Главнокомандующий Р.А., поручая эвакуированные Армию, Флот и население покровительству и заботам Франции, обязался передать для эксплуатации Французскому правительству весь имеющийся у него казенный тоннаж для покрытия расходов по содержанию Армии и военного Флота. Этот тоннаж Франция обязывается вернуть обратно России по установлению в последней конституционного правительства. Принципы, на основании которых я желал бы трактовать вопрос о военном и коммерческих флотах, а равно и о перемене флага (за исключением военного) изложены в моей переписке по этому поводу с адмиралом Дюменль, копия которой послана капитану 1 ранга Дмитриеву. Прошу должным образом отстаивать сохранение военного флота в неприкосновенности и личного состава, как на нем, так и на транспортах, передаваемых для эксплуатации Французскому правительству. Все предположения французского правительства, расходящиеся с основаниями, изложенными в моей переписке с адмиралом Дюмениль, немедленно докладывать мне по телеграфу для получения дальнейших инструкций. Хотя нынешний состав судов нашего Черноморского флота, по отсталости его техники, не представляет никакого боевого значения ни только для будущей России, но и для настоящего момента, но моральной стороне акта- сохранения флота и передаче его будущей России, я придаю громадное значение. Чем и прошу руководствоваться в Ваших переговорах по этому вопросу.

Первые сведения, полученные в Париже по поводу отдачи нашего флота под покровительство французского флага, породили, главным образом в судовладельческих кругах ряд недоразумений. Об этом вице-адмирал Хоменко (начальник управления российским торговым флотом, 26 ноября N1897) телеграфировал командующему Р.Э. так: — Сократив до минимума торговый флот, продолжаю дело спасения и обеспечение работы судов Мор. Веда и торгового флота на западе, ввиду запросов судовладельцев, прошу разъяснить права и обязанности, вытекающие из подъёма французского флага.
В ответ на эту телеграмму Командующий Р.Э. телеграфировал 27 ноября вице- адмиралу Хоменко: N2393. Русский флаг не заменен французским, последний только поднят на стенге в знак отдачи флота под покровительство Франции. Франция признает частные русские компании. Все же казенные суда передаются генералом Врангелем, как залог по расходам на содержание Францией армии, флота и беженцев с обязательством возвращения этих судов России по восстановлению конституционного порядка. Почему все сделки с казенными судами прекратить. Всем русским судам, в том числе частновладельческим, запретить переход под иностранный флаг за исключением французского. Вследствие этого приказания прекратить все сделки с казенными судами, в Париже были прекращены, ведущиеся ещё реальные переговоры о продаже нефтеналивного транспорта «Баку» и некоторых других судов, а также дела об отдаче некоторых казенных судов во фрахт. Между тем французское морское командование в Константинополе запрашивало командующего Р.Э. о предоставлении подробных списков судов, вошедших в состав эскадры, а также транспортов морского ведомства и частновладельческих судов. Кроме этих списков французскому командованию были сообщены числовые данные личного состава эскадры, офицеров и команды, а также их семей, имеющих право следовать при эскадре.
В тоже время французское правительство в Париже, вырабатывало постепенно свою точку зрения на этот вопрос и выясняло, из чего состоит в качественном и количественном отношении русское имущество, ему передаваемое и как оно могло быть использовано. Относительно добровольного флота французское правительство решило рассматривать его, как частное предприятие. Однако, французское правительство разрабатывало весь вопрос о передаче ему флота самостоятельно без официального участие в нём наших представителей.
2 декабря французское командование в Константинополе сообщило командующему русской эскадрой, что в принципе вопрос решен об отправлении нашей эскадры, а равно и семейств морских офицеров, в Бизерту.
В этот день в Константинополе детали этого вопроса обсуждались французскими властями совместно с главнокомандующим, начальником штаба и командующим эскадрой. Получив уведомление от своего правительства, что вопрос с отправкой Р.Э. в Бизерту решен в положительном смысле, французское морское командование в Константинополе предложило командующему начать готовить эскадру к переходу в Бизерту. Для этого французским командованием отпускался уголь, нефть, вода, различные машинные материалы, масла и провизия на три недели. Составлялся командующим Р.Э., по согласованию с французским командованием, план похода из Константинополя в Бизету. Эскадра была разделена на четыре группы, причём первая группа должна была снятся 8 декабря. 5 декабря командующий французской эскадры Восточного Средиземного моря вице-адмирал Де-Бон обратился главнокомандующему Р.А. с письмом, в котором писал, что он получил от своего правительства извещение, что по причинам не оборудованности Бизерты, необходимо сократить число офицерских семейств, которые можно разместить в этом порту. В силу этого Адмирал Де-Бон просил не отказать в приказании уменьшить число офицеров, идущих на эскадре, дом минимума, необходимого для обеспечения перехода. Только семьям этих офицеров будет разрешено следовать в Бизерту. В ответ на это письмо командующему, командующий русской эскадрой, письмом же, ответил Адмиралу Де-Бон 6 декабря, что им просмотрены ещё раз списки личного состава и произведены кое-какие сокращения. Были приняты меры к укомплектованию судов эскадры преимущественно холостыми, что дало возможность сократить число членов семейств с 1096 до 522.
8 декабря командующий русской эскадрой известил адмирала Де-Бон, что идя навстречу желанию иметь в Бизерте возможно меньше русских, командующий эскадрой оставляет в Константинополе еще и гидрографическое судно «Казбек»
Вместо географического судна «Веха» было взято в качестве учебного судна для морского корпуса бывшее учебное судно Одесского училища торгового мореплавания «Свобода» (быв. «В.К. Ксения Александровна»), эскадренные миноносец «Гневный», из-за неоконченных на нём работ, был тоже оставлен, с тем, что он будет французским командованием отправлен на буксире в Бизерту, совместно с эскадренными мин. «Церинго» и «Поспешный» (бывший с февраля месяца 1920 г. в ведении англичан).

Перед уходом эскадры в Бизерту, главнокомандующий, прощаясь с ней отдал нижеследующий приказ: N 197 от 7 декабря 1920 года.
«Славный Черноморский флот. После трехлетней доблестный борьбы Русская Армия и Флот вынуждены оставить Родную землю. Испытанная наша союзница – Франция оказала нам свое гостеприимство. Флот уходит в Бизерту. Армия располагается в окрестностях Царьграда. Русские солдаты и моряки, боровшиеся вместе за счастье Родины, временно разлучены. Провожаю Вас, Орлы и Русского Флота, шлю Вам мой сердечный привет. Твердо верю, что красный туман, застлавший нашу Родину, рассеется и Господь сподобит нас послужить ещё матушке России. Русский Орел расправит свои могучие крылья и взовьется над русскими водами бессмертный Андреевский флаг.»

продолжение следует…

* Ульянин Анатолий Федорович, капитан 2 ранга, начальник оперативной части эскадры. Родился 18 декабря 1890 года. В эмиграции в Тунисе (Бизерта), затем во Франции. Умер 23 марта 1975 года в Париже, похоронен 26 марта 1975 года на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Фрагменты машинописи и личных документов. Архивы эмиграции, РОВС в Париже. При использовании ссылка на Путеводитель и справочник — обязательна.